- Да, почитай все курят. – не
побоялась вступить в разговор графиня Чарская.
- Так вот, дамы и господа, для
продолжения нашего дела прошу всех закурить кто что имеет. Чтобы
появился дух императора табачный дым будет хорошей приманкой. Очень
Пётр Алексеевич уважал это дело – перекурить трубочку крепкого
голландского табаку. Не бойтесь разорвать круг рук – это уже не
имеет значения.
- Простите, Якоб, а как вы столь
хорошо стали говорить на русском? Вы ведь шотландец? И никакого
акцента. – задала вопрос бывшая фрейлина Вдовина, сохранившая
хладнокровие и рассудительность.
- У меня было двести лет, чтобы
отточить умение говорить на русском. Кроме того, я в совершенстве
владею французским, английским, латынью и гэльским. На них тоже
говорю без акцента. На древнегреческом всё ещё говорю с акцентом, а
вот мог писать – писал бы без него. Сейчас хотел бы овладеть
немецким, но как-то недосуг. Слишком много интересного в мире живых
происходит. Хочется хоть иногда понаблюдать за ним.
Вдовина и графиня Чарская достали
сигареты, которые вставили в модные длинные мундштуки, супруг
Вдовин втащил щегольскую сигару, судя по толщине – Гавану, Елисеев
с отстраненным видом принялся набивать небольшую трубку-носогрейку,
Примакова вытащила стильную
пахинтоску[2], а мадам Сталь, неожиданно
оказавшаяся Лукерьей, достала модную
сигариллу[3]. Через минуту зал стал
окутываться клубами табачного дыма.
- Дамы и господа! Отлично! Это то,
что нужно! – Голос Якоба Брюса звучал с торжествующим энтузиазмом.
– Не представляю, чтобы я делал, если бы вы все оказались из
общества противников курения.
- А что, такие люди есть? – спросила
графиня?
- А что, есть такое общество? –
поинтересовалась Вдовина.
- Всё есть, было и будет! – нагнал
туману дух Петровского сподвижника. – Но мне пора, слишком долго я
пребываю в этом плане бытия, Луша! Теперь внимательно прочитай
текст задом наперед, не бойся, но и не ошибайся. И ежели чёрная
свеча погаснет – сие означает, что дух Петра Алексеевича с вами. И
свет не зажигайте ни в коем случае! Может быть худо!
Неожиданно в комнате потеплело, даже
как-то стало жарко.
- Дамы и господа! Приступьи… Тьфу ты,
приступим! – торжественно произнесла Лукерья Сталь. Она достала
бумажку с текстом и, стараясь не запнуться начала произносить
какую-то очередную абракадабру.