Светловолосый ел мало и как-то осторожно, словно прислушиваясь – не отзовется ли кусок лепешки внезапной болью. В основном, он пил бульон и деликатно отщипывал выпечку.
Кудрявый красавец ел умеренно, но выбирал из чашек какие-то только ему известные лакомые кусочки, за что пару раз получал неодобрительный взгляд старшего.
Младший, не поднимая головы, равнодушно жевал лепешку, в которую скидал все, что было в паре соседних мисок. Выражение лица было как у человека, питающегося фаст-фудом: «Горячо, сытно — и фиг с ним, со здоровьем!»
Когда я наелась, Ёши унес поднос, а вместо него принес другой. Этот поднос отличался от первого. На изукрашенной медной пластине стояли четыре бронзовые чашечки, украшенные разноцветными камушками. Бирюза, хризолит, коралл и, по-моему, желтый топаз. Чашечки были буквально «с верхом» наполнены сладостями.
Я присмотрелась. Вообще-то я не сладкоежка, а тут передо мной красовались сладости с табличкой «Смерть от калорий!».
Кусочки обжаренного теста, политые медом; ломтики фруктов, леденцово-блестящие от сахара. Орехи и семечки, склеенные медом и сахаром в различные фигурки. Скрученные в спирали вяленые фрукты, жирное печенье, усыпанное жареной в масле мукой...
Одним словом, еда «прощай, талия!».
В общем, полюбовалась я на это все и отодвинула поднос. Лица мужчин вытянулись, но у младшего и зеленоглазого явно мелькнуло облегчение.
— Геле, — хрипловато спросил голубоглазый, сглатывая. — Ты не хочешь сладкого?
В его голосе звучала странная сильная эмоция, я даже немного испугалась:
— Спасибо, я уже сыта, — ответила, стараясь, чтобы голос не вибрировал.
Очевидно, мой страх проявил себя слишком явно. Балсан тотчас отодвинулся, сложил крупные ладони на коленях и сказал:
— Вторая половина мужа — его жена, а вторая половина жены — ее муж. Мы не причиним тебе зла, Геле.
Очевидно, я вытаращила глаза, но речь старшего поддержал кудрявый красавчик:
— Геле, для нас ты — дар Прекраснокосой, мы не можем топтать то, что даровано богиней!
Убежденности в голосе второго я не расслышала. Вообще, было похоже на то, что он проговаривал некие традиционные слова. Сказал и замолчал, потупившись.
Остальные согласно закивали: мол, да-да, верь нам, мы хорошие! Я скептически на них посмотрела, но мужчины явно были искренни: рук не тянули, пошлых улыбочек или шуточек не отпускали. Зеленоглазик даже пиалку с травяным отваром подал, попей, мол, успокойся…