Грудь снова прошило бархатным рыком — его? моим? Я уже не понимала. Рейн прижал меня к себе сильней и понес к кровати. Почему-то казалось, что он зол… Когда его пальцы сжались в кулаки на простыни, я развернулась к нему лицом:
— Не хочешь меня? — Хотела бросить это ему со злостью, но вышло какое-то жалкое мяуканье. — Значит, только для пользования гожусь?
В ответ Рейн склонился ниже, до боли сжимая пальцы в моих волосах:
— А ты не видишь? — прорычал в губы.
— Не вижу, — дернулась, намереваясь выползти из-под него, но он развернул лицом в простынь и рванул штаны с моих бедер.
— Я покажу, — уперся в затылок.
А я даже порадовалась, что он не видит моего лица. Потому что от чувственного прикосновения его жестких пальцев между ног глаза сами закатились, и я выгнулась. Голова закружилась, в груди сладко заныло и скрутилось карамельной спиралью до самого живота. Как я сдержалась, чтобы не начать умолять Рейна меня трахнуть, осталось загадкой. Внутри я уже выла и выпрашивала продолжения, только нежности его вдруг осточертели. То, что этот горный кот вдруг обнаружил в себе умение быть ласковым, вызывало лишь злость.
— Не надо меня гладить! — процедила на его особенно трогательное касание языком где-то в области ямочек на пояснице.
— А то что? — усмехнулся он с вызовом. — Побьешь меня?
— Сволочь! — взвилась я, вскакивая на четвереньки, но даже не поняла, как он так меня схватил, что я оказалась лицом к нему на его коленях.
— Бешеная! — оскалился, шлепая меня чувствительно по заднице и рывком насаживая на член.
Я задохнулась от чувств и эмоций, отчаянно цепляясь за его плечи. Как же это неправильно, стыдно, обидно… и невыносимо хорошо!
Забывшись, я раскрыла глаза и сразу попала в плен его дикого взгляда.
Это он меня не хотел?! Черта с два! Он не просто хотел — он с ума сходил от голода! И не мог его контролировать.
Обхватил меня за ягодицы, не давая инициативы, и, осторожно приподняв, вернул назад.
14. 14
Простое движение, которое разорвало мой мир на две части.
Я вскрикнула и доверчиво вжалась в Рейна, позволяя ему управлять. Он — взрослый опытный самец, с чего мне сопротивляться? Его руки вдруг показались лучшим местом, голова снова закружилась, а между ног задрожало от близкого оргазма, и так это оглушило, что разнесло весь мир вокруг. Остался только Рейн и я — голая, ободранная до сердцевины, преданная всеми и доверчиво дрожащая от разрядки в его руках…