Кто бы это ни был, но засаду устроили именно на меня, не
считаясь с сопутствующими жертвами. И это было странно, учитывая
то, что юридически княжич Заславский был мёртв. Все оскорбления
смыты, все долги прощены. Начал с чистого листа.
На изгнанных из семьи нападать было не принято. Считалось
бесчестным, ведь изгнанный дворянин и так лишился самого ценного,
что только может быть. Неизвестному убийце на это, кажется, было
абсолютно плевать.
Я наконец высвободил ноги, уместившись на заднем диване
полностью. Едкий запах дыма защекотал ноздри, из-под капота «Чайки»
начали вырываться всполохи оранжевого пламени. Как назло, помятую
дверь заклинило. Что одну, что другую. Удушливый дым забирался в
лёгкие, я натянул на голову рубашку, чтобы хоть как-то его
фильтровать, а сам принялся выбивать каблуками толстое заднее
стекло, уцелевшее при столкновении. Оно, зараза, крошилось и
покрывалось паутинкой трещин, но никак не выбивалось полностью.
Металл несчастного автомобиля заскрежетал снова, бурелом, в
который мы влетели, словно бы ожил, стараясь держаться подальше от
огня и одновременно пытаясь раздавить машину переплетением ветвей.
Я начал бить обеими ногами в стекло. Изо всех сил.
Спустя какое-то время я додумался выхватить пистолет из кармана
и выстрелить по стеклу, наконец пробивая его насквозь, а затем
принялся расширять отверстие ударами ног. После этого дела пошли
гораздо бодрее.
Пламя уже лизало салон автомобиля изнутри, и я как раз сумел
выбраться на крышку багажника, а с неё перекатился вниз, на
асфальт, заваленный стеклянной крошкой и осколками пластика. Хищные
ветви приближаться к горящему автомобилю опасались, но, почуяв
меня, поползли в мою сторону.
— Выходи, ублюдок! — крикнул я. — Назовись!
Работа какого-то Зелёного мага, не иначе. Я пытался вспомнить
всех Зелёных, кому мог крупно насолить, настолько, что он мог бы
пренебречь неписаными обычаями дворянского сообщества и попытаться
убить меня даже после изгнания.
Месть принято вершить собственными руками. Подсылать убийц —
бесчестно, лично убить врага — почётно. И ни один дворянин не
откажется от удовольствия посмотреть в лицо тому, кого собрался
убивать.
— Я — тот, кто подарит тебе смерть, ничтожество, — раздался
знакомый голос. — И быструю смерть ты не заслужил.
Я обернулся на звук голоса. Около придорожных кустов стоял граф
Воронцов. Как всегда, безупречно одетый, в белых перчатках, будто
пять минут назад был на приёме у Императора. И напротив него я —
грязный, оборванный, окровавленный. Без капли магической силы.