- Ох, блять, какой же ты тяжёлый, – фыркаю я, пока тащу сына на своём плече.
- Так богатырь я, в тебя пошёл! – Илья пьяно, но довольно скалится.
Когда до цели остаётся всего каких-то пару жалких метров, за спиной в отдалении раздаётся голос жены.
- Я сейчас проверю балкон на втором этаже, – кому-то кричит Настя, поднимаясь в нашу сторону.
У меня в запасе буквально пара секунд. Куда спрятаться обоим?! Или хотя бы спрятать этого охламона?!
- Илюха, цыц! Мать на горизонте!
Тот согласно закрыл ладошкой рот и закрыл глаза. Вот же, блять, придурок! Невидимкой можно подумать стал!
Оглянувшись, рядом с нами замечаю каморку для уборочного инвентаря. Недолго думая, запихиваю туда Илью и следом сам схораниваюсь.
Стою, почти не дыша и напряжённо вслушиваясь в происходящее по ту сторону двери. Так что когда раздаётся грохот позади меня, то чуть сам не обсираюсь от страха – всё-таки уже возраст не тот и сфинктеры не те.
Когда оборачиваюсь, то сразу понимаю в чём дело: охламон мой, которого я прислонил к стене для опоры, съехал вниз и упал, сбив своей башкой металлическое ведро.
- Жив? – тихо спрашиваю, склонившись к нему, так как в темноте плохо видно, что там с ним.
Черепушка-то у него, слава богу, крепкая! Он её ещё, бля, в детстве тестировал.
- Всё ок, – оптимистично заявляет этот обормот, но при этом продолжая лежать на полу. – Я это… отдыхаю!
Юморист, бля! Или как у них сейчас это модно… «степляпер» «хренодатель» или как там его…
Посидев в каморке ещё пару минут, решаю выходить.
На горизонте полный штиль, так что подхватываю своего жениха и тащу в номер.
В комнате, где я оставил Таню было пусто, но из душевой доносился шум воды. Плещется, умничка моя!
- Ну, Ильюха, давай не посрами честь Буровых! – напутствую парня, подтолкнув того к кровати.
- Да ты чего, батя?! Когда я посрамил-то?! – не въезжая в тему, сын хмурит брови, совсем как моя Настька.
- Ну, ну! С Богом, родной!