— Не могу больше… — прошептала и меня накрыло сладким оргазмом.
— Я тоже, — Максим сжал меня до хруста и бурно кончил, толкнувшись в меня последний раз.
Я упала ему на грудь, дыхание восстановить хотела, пальцами по скулам скользя, рисуя нежный узор на его лице. Максим взял мой подбородок и приподнял, смотрел пристально, и мне не нравился этот взгляд.
— Высший балл тебе: и за технику, и за артистизм.
Я дернулась, вырваться хотела.
— Гимнасткой ты всегда была посредственной, а вот трахаешься до сих пор с душой.
А вот это действительно больно.
— Мерзавец… — я замахнулась, но Максим перехватил мою руку.
— Не советую, Дюймовочка.
— Пусти! — дернулась я. Он до сих пор во мне. Даже член не вытащил, а уже оскорбляет. — Что, в Лондоне девушки закончились, что ты ко мне прибежал? Или никто не трахается с душой?
— Жаль, что у тех, кто трахается с душой, души нет.
— Ты про себя?
Макс клацнул челюстью и пальцами в мои бедра впился. Он не просто во мне был. У него стоял. Я стенками чувствовала каменную эрекцию.
— Будешь дергаться, решу, что готова на второй акт.
— Не дождешься! — и снова попыталась соскочить, тщетно. — Пусти, ты не один! Мне всю ночь работать!
Синяки останутся точно. Больно было.
— Ты со всеми такая душевная?
— Тебе какая разница?! — я испытывала странное мазохистское удовольствие, поддерживая его мнение обо мне. И садистское тоже, потому что Максиму неприятно знать, насколько я морально разложилась. Если он, оскорбляя меня, шлюхой обзывая, ждал, что оправдываться начну, то прогадал. Мне не важно, что он думать обо мне будет, когда укатит в свой чопорный Лондон. Пусть пресным англичанкам вставляет!
— Я хочу тебя, Дина, — неожиданно признался. — Сколько стоит твоя ночь? Штуку, две, пять? Сколько тебе нужно?
— Засунь свои деньги, — я склонился к его губам, языком по ним провела, — себе в задницу.
— Задница — это неплохо, — улыбнулся и рванул вперед, снова атакуя меня. На столик возле дивана уложил, рот поцелуем закрыл, одним движением медленно и мучительно разрезал тугие стенки.
— Сволочь… — бросила и дугой выгнулась. Мне терять уже нечего. Это моя последняя ночь в клубе и с этим мужчиной. Одна ошибка наплодила столько злости и боли, что не разгрести.
Макс увеличил темп и с такой же скоростью пальцами меня ласкал. Разрядка наступила стремительно, но принесла одно опустошение. Слишком много ненависти, чтобы испытать блаженство.