– Куда? – удивилась я. – Не хочешь, не пей.
– Сама мне налей лучше! – буркнул джин.
Я пожала плечами и поставила перед ним фужер, щедро плеснув туда
коньяка.
Джин вдруг выбрался из бутылки полностью и, увеличившись до
размеров трёхлетнего ребёнка, отрастив себе ноги, уселся на стол,
скрестив эти новообразовавшиеся ноги по-турецки.
– Ого! – восхитилась я. – Как ты ловко умеешь вырастать! А
зачем?
– Совсем не понимаешь? – возмутился джинн. – Так в меня же
ничего не влезет иначе! Закон сохранения!.. Закусь есть?
Я молча придвинула ему торт, размышляя о законах сохранения
джиннов в бутылках.
…Через пару часов джинн Вася вовсю жаловался мне на собачью,
вернее, джиннью жизнь.
– Он меня поймал! – ударял он кулачком по столу. – Обманул,
скотина! Сказал, что хочет угостить! Пей, говорит! И я ему поверил!
А он – раз! – и запечатал бутылку заклинанием! А я даже диплом не
успел получить!
Почему-то мгновенно стало понятно, о ком идёт речь.
– Знаешь, – неожиданно для себя самой всхлипнула я. – Он и меня
обманул. Говорил, что любит, что женится…
– Что, так и говорил «я женюсь на тебе»?
Я задумалась, прокручивая в безнадёжно затуманенной алкоголем
голове наши разговоры, и вынуждена была признать:
– Нет. Именно так не говорил.
– Тогда бессмысленно, – вздохнул джинн. – Пока нет точной
формулировки, ему ничего нельзя предъявить.
– Не собираюсь я ничего ему предъявлять! – гордо рявкнула я. –
Не нужен мне такой! Гаремы собирает! И вообще, я собиралась его
вещи выбросить, но не успела.
– О, – обрадовался джин. – Хочешь, помогу?
– А он тебе ничего не сделает?
– Не, – отмахнулся джин. – Ты же первая открыла бутылку. Значит,
ты теперь моя хозяйка.
И мы пошли выбрасывать вещи, получив от этого бездну
удовольствия. У Васи прекрасно получалось направленное швыряние,
так что мы очень ловко украсили все окружающие деревья и кусты
предметами гардероба Николая. Пусть поползает!
А а когда выкидывать уже было нечего, вернулись на кухню и
выпили ещё. А потом я, кажется, рыдала, лёжа щекой на столе (как
хорошо, что не было салатов!), жалуясь на произошедшее, и громко
поражаясь, какая Николя всё-таки сволочь… и как я не представляю,
что теперь делать.
Мою идею, что Николя сволочь, джинн поддержал обеими руками, так
что по этому поводу мы с ним слились в экстазе морального единения.
Джинн даже начал бормотать, что нужно страшно отомстить. Я согласно
кивала. И джинна вдруг осенило: