Домой я вернулся, вымотанный да измочаленный, едва успев юркнуть
к себе – дверь родительской спальни оконтурила световая черта.
Пригрелся, задремал…
«Подъем!»
Долго мок под душем, но сонная одурь по-прежнему колыхалась в
голове – мысли вязли, словно мухи на липкой ленте…
Свернув в переулок, я ощутил, что морось иссякает, расходясь,
как зыбкий занавес. Проглянули несчастные серые львы, вцепившиеся в
мостик, тусклые нагромождения домов на той стороне…
Ёжась, я зашагал по каменным плитам вдоль канала. Черно-зеленая
вода гуляла в гранитных берегах, горбясь крутыми волнами, насылая
стылый влажный дух.
Мне вспомнился Валдис. Сразу потянулась скорбная цепочка
ассоциаций, пугая и накручивая. Я, правда, оборвал горестные
звенья, но самая назойливая мыслишка переборола мои усилия. Она
влеклась, удручая и отбирая силы:
«Не гожусь я в спасители СССР! Герою-одиночке надо быть
безжалостным и беспощадным, свободным от зависимостей, от любовей и
дружб! Как можно идти напролом и стоять насмерть, если постоянно
оглядываешься на идущих за тобой? Если кто-то ближний родней тебе и
дороже миллионов дальних?»
Перейдя канал Грибоедова по Сенному мосту, я выбрался к Садовой.
Мне еще топать и топать… До Фонтанки, до дому…
Спешить некуда.
Тот же день, раньше
Москва, Старая площадь
Обычно члены Политбюро собирались по четвергам, но позавчера
многие разъехались, разлетелись по регионам, и заседание перенесли
на субботу. И что? Один Юра на месте, да Михаил Андреич…
«Не привыкли по выходным работать? – терял терпение Брежнев. –
Сталина на вас нет!»
Он едва дождался, когда же соберется кворум. Даже две выкуренные
сигаретки не понизили градус недовольства.
Зато и выслушивать нудные «колыбельные» монологи, от которых
впадаешь в дрёму, не пришлось – Андропов исходил конструктивом.
Причем, не голыми идеями или смутными прожектами, а вполне готовыми
программами – с расписанными сроками и ответственными лицами.
Леонид Ильич добродушно усмехнулся: вот, что животворящая
«достройка» делает! Юра здорово развернулся, раскрутился на
хлопотливом поприще куратора госкомитетов, с вежливой агрессией
перетягивая одеяло власти. А что будет, когда предприятия начнут
массово переводить с фондирования на финансирование? Грянет
демонополизация, пойдут разукрупнения…
«Что будет, то и будет, – решительно подумал генсек. – Читайте
андроповскую «Долговременную программу перестройки управления
народным хозяйством»…»