Первую (и последнюю) «репетицию» я провел в ночь перед
Рождеством, и закончилась она оглушительным провалом Вот только
провал был все же не мой, а апостольского викария: на его
рождественскую службу пришло очень мало народу. Потому что всем
было не до какой0то там церкви, в городе все обсуждали «чудо»,
причем не какое-то там паршивое чудо вроде хождения по воде или
накормления толпы голодных граждан пятью хлебами и парой рыбок, а
чудо явления народу пресвятой девы Марии. А дева Мария, как каждому
известно, является этому народу далеко не каждый день…
А все получилось очень просто: я к вечеру аккуратно переставил
яхту к одному и двух каменных причалов и группа местных тружеников
довольно быстро загрузила мне на палубу очередной десяток бочонков
с маслом (купленных буквально на последние деньги). Потому что
праздник – праздником, а кушать очень хоцца, а я работягам кроме
мелкой копеечки посулил еще и хороший рождественский ужин. Вот с
ужином у меня здесь проблем вообще не было, мне жратву в огромных
количествах местные доны приносили, так что граждан я кормил не
какими-то хлебами с рыбой, а очень даже приличным жареным мясом. И
вот когда грузчики радостно принимали продукты внутрь (Пепе и Рико
не смогли удержаться от того, чтобы к мужикам не присоединиться в
этом славном деле – на что я, собственно, и рассчитывал) железяка
аккуратно выдвинула наружу телевизор и поставила его в вертикальном
положении над рубкой.
Монтевидео, если кто не в курсе – он на широте Москвы, только с
другой стороны шарика, и вечера там вовсе не тропические, а
практически «подмосковные». С учетом того, конечно, что конец
декабря в тех краях – это середина лета. И в густых сумерках
практически прозрачный экран было трудно даже с пяти метров
разглядеть, а уж с берега это в принципе заметить было невозможно.
То есть погасший экран было разглядеть невозможно, а вот когда он
зажегся…
Картинку я выставил правильно, казалось, что дева просто стоит
на крыше рубки. Но ведь она не просто стояла, а говорила! Сначала
меня назвала полным именем, затем обратилась по именам к «верным
помощникам благородного идальго из Барселоны Фелипе и Энрико»,
потом – скопом – ко всем «прочим его помощникам, славным жителям
прекрасного города Монтевидео, даже в такой день не отказавшим
идальго в помощи», а после этого для всех прочитала какую-то
рождественскую молитву. На латыни прочитала, а затем, сказав, что
«я знаю, что далеко не все верные католики владеют латынью»,
прочитала ее же по-испански. То есть, строго говоря, нарушила все
католические каноны – но деве Марии виднее, что можно делать, а что
нельзя.