- И ты будешь их сопровождать, ведь
так? Имею в виду, до границы.
- Нет, я думал остаться в столице,
резерва должно хватить, пока Кристин не вернется.
- Послушай, Макс… - Джеф явно не
привык просить. – Мы с тобой не друзья, и никогда ими не были. И
после истории с Хайди ты, возможно, меня недолюбливаешь…
- Хайди здесь ни при чем, ваши
отношения меня никогда не касались.
- Допустим. Но нам и правда нужна
помощь. Возможно, ты увидишь что-то, чего не могут разглядеть
целители Тассета. Ведь в Эвассоне совсем другие методы, а
запрашивать официально я не хочу. Соседи могут счесть нас
ослабленными и попытаться сожрать. Так как, Макс? Или тебе плевать
на жизни граждан Тассета?
- Не плевать. Мне надо подумать.
- Думай. Ваша делегация выезжает
через три дня. Так что поспеши, Макс. И, надеюсь, до встречи.
Макс положил трубку, сел в кресло и
задумался. Эжен и Ари действительно уезжают. Пока на несколько
месяцев. Во всяком случае, они хотели обосноваться в Тассете рядом
с Деей. Эжен давно был ее ай-тере и после отъезда подруги ходил сам
не свой. А Ариэтт была сестрой мужа Деи. И там, в Тассете, остался
второй ее брат, Стефан. Понятное дело, она скучала по семье. Но
стоит ли ехать в Тассет самому Максу?
Десять лет назад он едва выбрался
оттуда живым. Пять лет назад понял, что все еще испытывает чувства
к Хайди эо Лайт, и уехал, чтобы их проверить. А пока проверил,
Хайди родила ребенка от другого. В который раз солгала… Впрочем,
ложь и Хайди – это синонимы. Зачем туда ехать? Зачем снова травить
себе душу?
И все же Джеф прав. Долг Макса –
лечить людей. А если это что-то заразное? Если охватит не только
Тассет, но доберется и до Эвассона? Среди друзей Макса в
большинстве своем ай-тере. Его приемный отец и брат тоже обладают
этим типом силы. И если не остановить болезнь сейчас, кто знает,
что будет дальше?
Ехать. Когда утром Макс сообщил
родителям о своем решении, были и слезы, и уговоры, и даже ссора, а
ведь раньше Максимилиан ни разу не ссорился с Генрихом и Кристин.
Но, как бы там ни было, он выехал из столицы вместе с делегацией
Эвассона, взяв на работе бессрочный отпуск.
Путь предстоял неблизкий. Две недели
до границы Кристин и Генрих старались отговорить сыновей от дурного
шага. Эжен отмалчивался. Все свои аргументы он привел еще в
столице. А вот Максу приходилось держать оборону. Он не говорил
родителям о болезни. Сказал лишь, что его пригласили на родину для
участия в целительском проекте. Поэтому приемные родители не теряли
надежды отговорить хотя бы одного ребенка, раз уж не получилось
сделать то же со вторым.