– Здоров, баба Нюр, – залихватским громким голосом кричал он от своих ворот. – Как живешь?
Баба Нюра на приветствия его не откликалась, гордо поворачивалась к Женьке спиной, и вперевалочку, опираясь на простую, обтесанную ножом палку, шла по узенькой тропинке между акацией и своим покосившимся забором.
В это время Женька обычно шел в наступление, подскочив к ней с правого фланга.
– Баба Нюр, ведь старая ты, с огородом, как погляжу, не справляешься! Да и дом у тебя приходит в упадок. Продай ты мне его, а сама в город езжай, к детям.
На что баба Нюра, не останавливаясь, отвечала:
– Что ты привязался ко мне, ирод, разберусь я сама, как мне жить и с кем. А землю и дом я тебе не продам, так и знай! Понаехали тут – целыми днями дома сидят, на работу не ходят, чем зарабатывают? Грабежом?
– Баба Нюр, не грабежом, бизнес у меня, биз-нес! Сколько вам объяснять! Бестолку с вами говорить,– после этого Женька махал в сторону бабы Нюры рукой и отправлялся развалистой походкой в свои владения.
– На заднице ты горазд сидеть, – ворчала баба Нюра ему вслед, – и если наступят суровые времена, даже землю вспахать не сможешь, будешь семью газоном кормить. Запомни, земля кормит! Земля! И хоть сил у меня сейчас нет, если настанут тяжелые времена, я своим огородом себя прокормлю.
Так продолжалось несколько лет, пока обе стороны окончательно не потеряли желание общаться друг с другом.
Летом у бабы Нюры было интересное занятие: она поднималась с рассветом и, проходя полтора километра вдоль луга и небольшой рощицы, приходила на автобусную остановку на пересечении разбитой поселковой дороги и шоссе. Остановка была железобетонной, наглухо закрытой с трех сторон и кое-где на ней еще сохранилась мозаика. Сидя в тени остановки, на старой деревянной лавке, тянувшейся вдоль дальней стены, она наблюдала за проезжающими машинами. Машин по этой дороге ездило не так много и перед поворотом шоссе, около остановки, они сбавляли скорость, так что баба Нюра, сидя в своем укрытии, могла даже рассмотреть пассажиров. По одежде и лицу она пыталась догадаться, чем занимается человек, о чем думает.
Вот едет человек на «Жигулях», одет в робу, в руки въелась грязь, а на заднем сидении торчат какие-то палки.