Выглянув на улицу он увидел что перебегать в поисках другой
нычки уже поздно. Тот мужик, что единственный был в кольчуге,
сейчас оттаскивал и отгонял тупым концом копья, собак от тела. И
привязывал за ошейники к верёвкам, болтающимся на одной из стен,
похоже предназначенных как раз для этих целей. Самого злобного из
кабелей, которой потом попытался эту верёвку грызть, он несколько
раз перетянул вдоль хребта древком копья, пока тот не перестал
беситься и огрызаться.
Лом, чувствуя, что времени у него считай совсем не осталось,
принялся судорожно искать укрытие, так как быть ещё одним
загрызенным собаками ему очень не хотелось. Забившись в закуток за
последней клеткой и закидав себя соломой, которую очевидно
использовали как подстилку для собак, он постарался претвориться
ветошью и вообще не отсвечивать.
Только он закончил свою нехитрую маскировку как 'собачник' начал
по одному заводить кобелей в помещение и запирать их по клеткам.
После чего ушёл. Лом уже было вздохнул спокойно, но тот не замедлил
вернуться. Таща за ноги труп и пристроив его на стоящей в углу
колоде, вознамерился, судя по всему, порубить его на корм для
собачек.
Подглядывающий за ним одним глазком Лом начал осторожно
выкапываться из соломы. Прикидывая, что тут можно использовать
вместо оружия. С голой пяткой против вооружённого хоть маленьким но
топором противника кидаться не хотелось. Копьё которое тот занёс в
сарай так же находилось возле 'мудака-с-топором'. Порывшись по
карманам нашёл там только тощий бумажник и катушку с зубной
нитью.
- Ладно, сойдёт, за неимением как говориться гербовой будем
писать на туалетной.
Мысленно приободрил он себя. Отмотав, примерно полтора метра,
намотал немного на ладони, чтобы нитка не выскользнула и начал
подкрадываться к врагу. Тот увлечённый своим занятием ничего не
замечал. Уже отрубив голову, тот теперь примеривался, как
сподручнее будет разрубить и остальное тело на части. Прыгнув на
него Лом захлестнул ниткой шею и пнув под колено свалил того на пол
и уперевшись коленями в спину начал тянуть изо всех сил. Не
успевший ничего понять 'собачник' не успел подставить руки под
сдавившую шею петлю, а потом стало уже поздно, слишком тонкая была
нить, глубоко врезавшись в горло, так что подсунуть под неё хотя бы
палец у него не получилось. Судорожно царапая себя ногтями по шее,
в надежде выцарапать хоть глоток воздуха, и извиваясь всем телом
пытаясь скинуть со своей спины неведомого врага, тот всё никак не
хотел умирать. Лом, покрепче обхватив ногами бьющееся в судорогах
тело, буквально проскакал на нём несколько метров. Но наконец тот
затих.