Задвинутые плотные гардины сохраняли в спальне полумрак даже в самый солнечный день.
— Кристоф, — повторила она. — Спишь?
— Нет, Трин, — отозвался тихий равнодушный голос из-под наваленных горой одеял.
— Ты уже встаешь? — с робкой надеждой уточнила Трин.
— Я еще немного полежу. Сил нет, — разбил надежду тихий голос из-под одеял.
— Папа? — спросил Фриди, наконец-то поднимая голову с плеча матери.
— Ты привела детей? — в голосе из-под одеял послышался легкий проблеск любопытства.
— Только Фриди. Не беспокойся, мы уже уходим. Отдыхай, — сказала Трин и сделала шаг к двери.
— Постой, — из-под одеял выглянуло заросшее щетиной лицо. — Привет, Фриди.
— Папа!
— Пойдешь ко мне? Хочешь, я расскажу тебе сказку?
— Па-ап-па, — согласно выдохнул Фриди.
Трин, боясь спугнуть первый проблеск интереса мужа к окружающей действительности, посадила младшего сына на кровать. Тот сразу же перебрался поближе к отцу. Кристоф сел, опираясь спиной на подушки. Погладил малыша по мягким соломенным завиткам волос на голове.
— Иди, я за ним присмотрю, — сказал Кристоф.
Трин кивнула и пошла из спальни.
— Прости. Это я во всем виноват, — донесся до нее шепот мужа, такой тихий, что Трин не была уверена, что действительно его слышит.
Но, прежде чем Трин придумала, как отреагировать на эти слова, Кристоф заговорил уже нормальным голосом, обращаясь к сыну:
— Давным-давно…
Момент был упущен. Трин тихо вышла из комнаты. В гостиной Гард и Ранд увлеченно собирали сокровища. Трин зашла на кухню и вновь взялась за посуду. Виноват… Разве кого-то можно винить в той ситуации, в которой оказались Хольманы? Это просто обстоятельства. Сложные, нелепые обстоятельства. И череда ошибок. Ее, Трин, ошибок в том числе!
Она так хотела помочь мужу… Ей казалось, что она легко заработает нужную для выплаты компенсации сумму, и все уладится. И они смогут жить как раньше. Не вышло.
Трин включила конфорку и поставила на огонь воду. Слава всем богам, что на кухне тетушки Аммы стояла новейшая газовая печь. Что бы Трин делала с дровяной? Хотя… Справилась бы! Но было бы труднее и медленнее. Хотя домашние хлопоты — это не самые большие трудности в жизни Трин.
Она усмехнулась. Вспомнилось, с каким апломбом она открыла свою конторку, кабинет под которую сняла втайне от мужа. «Зелья от потомственной ведьмы» — красовалось на резной табличке, что Трин собственноручно приколотила на дверь. Но апломб, надежды и чаянья быстро ее покинули. Кабинет она сняла на две недели, и за это время клиент к ней заглянул только один. Это позволило компенсировать две недели аренды помещения, но не позволило продлить ее.