На дорогу она больше не смотрела. И так знала — эльфий страж на месте и с этого места не двинется. Пригнувшись, юркнула по тропке и не разгибала спины, пока почти носом не уперлась в свальник. Расхлябанная калитка в огороже торжка была приоткрыта. Из щели торчали знакомые портки. Иногда показывалась рука, тянулась и почесывала зудящую кожу под заплаткой.
— Томаш, — зашептала Лорка, — а ну домой!
— Тихо ты, не слышно! — зашипел брат.
Звука отломанной со старой рябины ветки оказалось достаточно. Пострел подскочил и, прикрывая дорогое, вприпрыжку помчался к дому. А Лорка осталась, потому что услышала голос-песню.
— А́э тен а́таеʹти ка́ан лленае́ тарм хаелле́ да́эро ин[7].
— По одному от каждого дома возраста лета до конца срока его жизни в наказание, — перевел Лексен.
Редкие его, седеющие на висках волосы, топорщились над ушами, подбородок пробило щетиной, он отчаянно моргал — поднимающееся над ельником солнце слепило глаза — и одергивал криво сидящий кафтан, надетый на исподнюю рубаху, наспех заправленную в штаны. Стоящий в двух пядях от него среброликий на Лексена даже не смотрел, но Лорка точно знала, что отвратителен ему и заискивающий Лексенов голос и вид его, да и все прочие люди тоже. А еще, что выдыхает страж медленно не от того, что так ему природой положено, а потому, что воняет. По правде сказать, несло от свальника знатно, Лорка сама морщилась, что уж говорить про пришлого.
Гринька, часто бывающий в городе с отцом по торговым делам, всякий раз, подсаживаясь к Лорке на сиделках, часто рассказывал, про елфие. Мол, бывают они там часто. Ей нравилось слушать, и парень разливался соловьем.
— Одежу носят цветную, яркую в несколько слоев, как девки, и пахнет от них так же, цветами да травой. Косы плетут рядами и каменьями всякими и цветными шнурами украшают, а когда и так ходят, тогда со спины точно от плечистой крали не отличишь. Только наши-то с собой мечи не таскают, а у этих завсегда либо меч, либо кинжал. И ходят, как трава речная на дне стелется, вот, как ты, — и Гринька смотрел масляными глазами и лез обниматься. Дурак.
С возрастом сын лавочника растерял что юношеский жирок, что робость, прибавил в росте и сделался завидным женихом. Еще бы, единственный сын. Вон стоит с отцом, брови хмурит. Красивый. Глаза карие с золотой крапкой, волосы темные волной.