Собственно, так и поступили. Наутро, пожав на прощание руку
своему другу, я поспешил в ту лавку алхимика (как оказалось, там
же, в одном здании с ней, располагалась целая алхимическая
лаборатория), а Самигуллин на броневике покатил к въездным воротам,
возле которых у ватаги «Отчаянных» была назначена точка сбора.
Все же хозяин алхимической лавки, Бояндин Сергей Ярославович, не
сам, лично, меня начал обучать. Скинул на парочку помощников,
которые постоянно были заняты в лаборатории. Сам он, как мне
рассказали мои новоявленные наставники, появлялся у них даже не
каждый день. Занятой человек, однако, и эта лавка у него во
владении была далеко не единственная. А еще Сергей Ярославович в
своей личной лаборатории, куда он никого из подчиненных больше не
допускал, занимался изысканиями новых эксклюзивных составов,
являлся одним из пяти членов Паселинского магистрата, и вообще был
вполне официальным троеженцем. А трое жен, понятное дело, по
сравнению с одной единственной, закономерно требовали и втрое
больше затраченного личного времени.
И таки пребывание в работающей полноценной алхимической
лаборатории буквально открыло мне глаза на многие тонкости этого
непростого ремесла. Конечно же, Николай с Алексеем Петровичем в
первую очередь взялись за мое натаскивание именно в тех рецептах,
что назвал им их хозяин, но я же не чурка деревянная или робот с
жестко заданной программой, и глаза у меня тоже имеются. Еще и
магическое зрение дополнительно мне в помощь. Так что, пусть чисто
со стороны, без практики, но вроде как научился еще одному
замечательному приему, пригодному для доведения моих полуфабрикатов
до следующей стадии, концентрированию. Концентрат, помимо того, что
хранится в разы дольше первичного алхимического бульона, еще и
стоит в разы больше пошедшего на его приготовление объема
полуфабриката, а еще его уже можно употреблять в качестве конечного
продукта. Ну, если отбросить в сторону реально мерзкий вкус и запах
у подавляющего большинства концентратов, конечно.
Возвращение Самигуллина из его похода вышло вовсе не таким
триумфальным, как он это себе, очевидно представлял. Точнее совсем
даже не триумфальным. Уже то за счастье, что вообще смог доехать.
Огромные пробоины в бортах от пуль большого калибра как бы прямо
намекали на его повышенную везучесть. Но еще гораздо более везучим
человеком по результатам этого его выезда на практику ощутил себя я
сам. А просто мое замечательное, трансформирующееся кресло тоже
пробила пуля. Вот поехал бы я на эту охоту – и ага!