— Это
невероятно! — воскликнула Клавдия.
Неожиданно
корабль набрал такую скорость, что нам с Клавдией пришлось крепко
обхватить мачту, чтобы удержаться. Дети вместе с Геной попытались
выбежать на палубу, но мы с Клавдией одновременно закричали: «Нет,
оставайтесь внутри!». Вскоре корабль, кажется, вошел в поток, и его
движение стало более плавным. Мотя указал лапой на место, где мы
могли бы присесть — рядом с ним находилась почти закрытая веранда,
напоминающая открытую раковину, защищающую от ветра. Мы перебрались
туда на четвереньках. Сам Мотя стоял у штурвала, сосредоточенно
вглядываясь вперед.
— Через
полтора часа будемс в Чоси, — сказал он с важностью в
голосе.
— Можно
узнать больше о твоей расе? — поинтересовалась Клавдия. — Мы
впервые встречаем супермена.
—
Спрашивает Пандас, тожес не самая распространенная раса в мире
Лурапис, — с иронией ответил Мотя. — Я из расы пипи, смесь
различных животных: собаки, зайца и пустынной лисицы. Мы своего
рода «изгои», которых Боги отвергли после множества экспериментов.
Наверное, хотели создать нечто великое, а вышли мы. Нашей расы
почти нет в этом мире, кланов тожес никогда не существовало.
Простос родились несколько и были отброшены как неудачный
эксперимент. Взрослые достигают всего 70—80 см в высоту, а я еще
ребенок, мой рост 50 см. Нас отвергли все: черти, собаки, волки. Мы
всегда оставались сами по себе. Я не знаюс, сколько таких, как я,
еще существует. Давно никого не встречал.
— Я хотела
обидеться, но теперь хочу спросить, как ты выжил и достиг такого
уровня? — спросила Клавдия.
— Я просто
хотелс жить. Работал, как мог. Мой отец всю свою жизнь строил этот
корабль, чтобы покинуть этот чуждый и отвергающий нас мир. Он умер,
когда мне было пять лет. Я сирота. И один во всем, — грустно сказал
Мотя, посмотрев на нас, а затем снова на штурвал.
— Ты не
одинок, — сказал я. — Присоединяйся к нашей команде, мы выступаем
против этой глупой дискриминации. Нас называют «Демонами» из-за
разнообразия наших рас.
— Я не
могу, я раб, — ответил Мотя. — Мой хозяин ждет меня в Чоси с грузом
людей.
Он опустил
голову и отошел от штурвала, потом взглянул на нас и
сказал:
—
Простите!
В тот же
миг у меня загорелось тревожное «Предчувствие», но было поздно. В
одно мгновение мы оказались в ловушке, веранда захлопнулась, словно
раковина, защищающая свою жемчужину. Оказавшись в полной темноте,
мы с Клавдией были плотно прижаты друг к другу.