Отшатываюсь от решетки, подношу руку
к губам.
- За… это?!
Ответом мне кривая улыбка на полных
губах.
- Государь наш, Фёдор Иванович,
жениться желает на принцессе Лембергской. А там условие поставили,
они-де не дикари какие. Даже коли старая жена в монастыре, все
одно, жена она, не свободен государь наш.
- А как же та девка, которую он после
меня в палаты привел?
- Девка и есть. Случай такой вышел,
яблочком она подавилась.
А яблочко то из сказки про мертвую
царевну было. Не иначе.
- Тоже – ты?
- А хоть бы и я, Устиньюшка. Не
заслуживала она ничего иного. Ты государыня законная, а что родить
не смогла, нет твоей вины.
Я только головой качнула.
- Что сыночка я скинула – судьба
такая. Да только ты первый рад был, что в монастыре я. Али не так,
Михайла?
- Так, - слово камнем падает в
темноту, теряется где-то у носков расшитых золотой нитью щегольских
сапог. – Так, Устиньюшка. Если не мне, то и никому! Не мог я
выносить… Федька, дурак малахольный, сокровище в грязь кидал, тебя
не видел, на ложе после дешевой девки таскал. А ты все одно ему
верна была. Почему? Почему, Устиньюшка?! Я бы всю Россу к твоим
ногам кинул, на руках носил, тени упасть не дал… ПОЧЕМУ?!
И столько боли в последнем слове…
Кто-то другой растрогался бы. А я –
нет. Я глаза Семушки помню. И как мальчик за глотком воздуха
тянулся. И… он ведь меня не винил, он передо мной винился. Знал,
что и мне кары не избежать, с креста о прощении просил…
Что ж.
И я бью. Наотмашь.
- Потому что я ни его не любила, ни
тебя. Тошно мне от вас обоих, гадко на душе. Завтра умирать буду с
радостью – избавление с огнем придет!
Зеленые глаза вспыхивают болотными
огнями.
- Ни меня, ни его… а кого, Устинья?!
КОГО?!
Пожимаю плечами.
- Он уже ушел. И я завтра к нему
пойду. Если Господь милостив, хоть увидеть его дозволит. Хоть раз
бы еще…
Хоть из ада!
В любом котле счастлива буду, зная,
что ОН – в раю. Лишь бы… каждую ночь снится, каждую... и подушка
мокрая.
Лицо Михайлы искажается такой
гримасой, что я даже отшатываюсь.
- ТЫ!!!
Кажется, я спустила дьявола с цепи.
Но мне не страшно. Я смотрю ему прямо в глаза и улыбаюсь.
- Я. И что? Сам меня убьешь? Сделай
милость!
Михайла более-менее берет себя в руки
и ухмыляется.
- Сам? Нет… но на костер ты завтра
так просто не уйдешь.
- Неужели? Пытать будете?
- Нет.
Глухо падает на пол замок.
Распахивается дверь, и Михайла шагает внутрь камеры. Я и забыла,
что он меня на голову выше, забыла, что сильнее…