Еще часом раньше я бы покачала
головой.
Ничего не хочу. Только покоя. Только
тишины…
А вот сейчас… когда болит все тело,
когда валяется на полу разорванная рубаха, когда в камере
нестерпимо воняет мужиком, до которого я б щипцами не
дотронулась…
Месть?!
Что бы я отдала за месть?
И приходит понимание.
Все бы отдала. Все и еще немножечко,
только вот отдавать некому.
- Хочется. Только что я могу
сделать?
- Ты – ничего. И одна я ничего. А вот
вместе…
- Вместе? В этом месте… в
монастыре…
- А это и неважно. Это последние
несколько десятилетий монастыри камерами стали, а до того иными
были. Достанет тут нашей силы. Ты только согласись!
- На что?
Верея смотрит шальными глазами.
- Я, Устинья Алексеевна, не царица. И
рядом не стояла. А вот ты… смогла б ты все поменять, если на то
воля Живы будет?
Я невольно задумываюсь.
- Все поменять?
- Дай руку, - отчеканивает Верея. И
протягивает свою через прутья решетки.
Коридор узкий, мы соприкасаемся
самыми кончиками пальцев. И на них начинает вдруг разгораться
золотистое сияние.
- Не двигайся, - командует Верея. –
Как на воле окажешься, найди любую волхву. В храм Живы сходи, она
все объяснит. Я, последняя волхвица Живы, отдаю свою жизнь, смерть
и посмертие! Матушкину силу отдаю, сестер силу отдаю, я последняя,
я право имею! Отдаю для Устиньи Алексеевны! Пусть повернется
КОЛЕСО!
Вспыхивает яркий золотой свет.
Я зажмуриваюсь, но даже сквозь
зажмуренные веки вижу… или знаю…
Два тела сейчас осыпаются мелким
черным пеплом.
Нас не сожгут завтра.
Мы уже умерли. Сегодня. Сейчас.
И это совсем не больно…
***
Чей-то голос словно сказочку
рассказывает.
- Жила-была девочка. Умненькая и
добрая. Матушку и сестер любила, батюшку и брата уважала и
побаивалась. Хорошая такая девочка, правда, Устинья? Выбор
отцовский покорно приняла, мужу ни словом не перечила, свекрови
подчинялась, сердце свое на части когтями рвала, а все ж через
покорность ту преступить не смела. Два раза жизнь свою повернуть не
насмелилась, в чужие руки выбор отдала, да и руки те недостойными
оказались. Себя сгубила, других сгубила, твоя то вина! Твоя! Ты
покорствовала, а другие зло творили, ты видела, а не
препятствовала. Девочка всю себя отдала, силы Живы отдала, Искру
богини отдала, всю себя для тебя сожгла. А ты… Что ты выберешь? что
сможешь? Ты сейчас на перепутье дорог, Устинья Алексеевна, тебе
решать, тебе выбирать. Как сделаешь, так и будет. И больше шанса уж
никто не даст.