Мы уже свернули на малолюдную улицу, уводящую подальше от мостовой. Кипящее внутри, где-то под кожей, раздражение наглухо въелось в меня. И всё это за доли секунд того времени, когда бледно-оливковые глаза продрогшей брюнетки взирали на меня снизу-вверх.
Было даже приятно видеть, как взгляд Тени переходит из дерзкого в растерянный. А особое, извращённое удовольствие доставило то, что в них проскользнул страх. Страх, который девушка быстро погасила, сохраняя лицо.
- Да какая, разница?
- Кто-то не в духе сегодня, - вновь эта раздражающе-понимающая ухмылка на лице друга.
Он всегда четко улавливает мое настроение, понимает и вытаскивает из мыслей, что топят меня день за днём, отправляя тягучим водоворотом в бездну, выхода из которой нет.
И дна нет.
Пустая, с раскуроченными краями бездна. В которую я сам себя загоняю, топлю, поддаваясь и позволяя душащей ярости брать верх.
Хотя, всё просто. Эдвин жив.
Жив, здоров, а я его не могу найти, день за днём перерывая город, страну, весь мир. Усталость тугим комом расползается по всему телу, увлекая в свою трясину.
- Заткнись, Чез, - лениво огрызаюсь, но друг задаёт единственный вопрос, который меня тут же отрезвляет, отвлекая от сводящих с ума мыслей.
- Что Эдвин?
- Этот кусок грязи когда-нибудь выдаст себя. Мечтаю о дне, когда сверну ему шею голыми руками.
Ещё эта встреча с Тенью так некстати на глазах у дотошных Миров. Тот недоумок в гражданском такой же Ловец, как и я. Только ставший им по собственному желанию, а я из-за подавляющей мести. Не было бы Миров рядом, я бы вырвал с корнем ее резерв, превращая эту посредственность в пустышку. В пустой сосуд, ненужный, омерзительный, прикрытый человеческой оболочкой.
Мы подходим к нужному месту - пустырь на Дамлер-гриф – и, лениво окинув взглядом неприметную улицу, синхронно шагаем в силовой барьер, невидимый глазами обычных людей. Подпитывается который от одного единственного, но сильного артефакта.
Лёгкая рябь проходит по мягкой, вязкой прозрачной пелене, впуская нас в энергетическое пространство. Оно разрывается в местах проникновения за барьер и вновь склеивается за нашими спинами. Бесшумно, мягко, словно целостность барьера никто не нарушал. Фамильная ценность моей семьи пригождается в кои-то веки.
Двухэтажный панельный коттедж встречает нас молчанием и скрипом приоткрытой деревянной двери на входе. Когда Крэйган ее уже смажет чем-нибудь?