Потом пришел врач и "помыться" отошло на второй план, потому что
около недели ей нельзя вставать, сидеть можно только во время
приема пищи. Потом будет долгий процесс восстановления, какое-то
время ей придется ходить с ходунками. И тут началось. Сезон кимчхи!
Она просто не может не ходить, ей нужно солить капусту! А как же
сливовая настойка? И кто подготовит ее сад к зиме? Как это ей
нельзя в свой дом? Ну и что, что там ступеньки?! У нее же
хозяйство!
Спорили с ней все вместе. Врач устало – видимо, он привык к
подобным заявлениям, а Дан с папой и тетей – со всей горячностью.
Не было ведь нужды действительно готовить все самостоятельно. Дан с
папой могут оплатить работу других людей, свои рецепты бабуля давно
передала ученицам, те и ей могут сделать кимчхи…но бабушка
продолжала утверждать, что без нее там все развалится. По сути,
домик в деревне и огород возле него – это ее любимое занятие,
хобби, главная отдушина. Дан понимал, что бабушке сложно
представить, что до весны, как минимум, она в свой деревенский
домик не вернется, но поделать с этим ничего нельзя: в своем
деревенском доме она не сможет как следует восстановиться после
операции.
Закончился спор слезами, утешали бабулю втроем, но та так и не
смирилась с тем, что не сможет сама подготовить дом к зиме. Это
было даже по-своему иронично: все переживают о ее здоровье, а она –
о сливовых деревьях, которым на зиму нужно чем-то там укутать
стволы.
В квартиру вернулись уже ближе к вечеру. Тетя ушла домой пешком,
а их довез водитель от Person. Он же передал Дану, что ему придется
быть осторожным: его присутствие в больнице было замечено, фанаты
еще не знают, почему он туда ездил, поэтому волнуются.
По дороге домой пришлось разбираться еще и с этим: написал Сону,
узнал что и как, потом оставил сообщение в Garnet, рассказав, что
был в больнице у бабушки, попросил фанатов с уважением относиться к
покою пациентов и не приходить туда в надежде его встретить.
Попутно проверил, что пишут в фанклубах – до его объявления ходили
сплетни одна другой невероятнее: и что он травмировался, и что у
него кто-то умер, и что у него жена рожает. Последнее вообще не
укладывалось в голове: когда они ему успели жену-то придумать?
А у дверей квартиры Дана ждал еще один "сюрприз" – оранжевая
подарочная коробка и письмо. В коробке – дорогой коньяк, в письме –
извинение, потому что просьба несколько неуместна, но все же мсье
Лорье хотел бы встретиться с Даниэлем и его папой, пока они все
втроем в Сеуле.