— Я говорю правду, Настюш. У меня от тебя крышу рвет. И ты так пахнешь. — Он проводит кончиком носа по шее, пока меня бьет мелкая дрожь. — Мне хочется знать о тебе буквально все. Снять с тебя одежду, поцеловать каждый участок твоего совершенного тела.
— Хватит, — задыхаюсь я, пока его губы скользят по плечами, ключицам, пока за спиной такое твердое дерево, а в бедро вжимается что-то столь же твердое.
Нет, я не совсем наивная, я понимаю все. Но не думала, что чувствовать его будет столь волнительно. И точно не думала, что оно будет столь большим.
Он находит мои губы, целует сначала мягко, как в первый раз, но стоит мне простонать ему в рот, как все меняется. Теперь во мне его язык, требовательно заявляющий права, вынуждающий отвечать ему с такой же силой.
— Простите, — отвлекает нас какая-то женщина. И я вижу ее сквозь пелену флера и похоти. — Тут вообще-то гуляют дети, а вы занимаетесь непотребством.
Ник только усмехается и уводит меня обратно на дорожку, пока женщина с детьми продолжает кричать нам вслед.
— Неудобно вышло. Наверное, не стоило мне позволять тебе…
— Это ты на меня накинулась.
— Что? Да я даже не ожидала.
— Вот так и попадают в женские ловушки, — продолжает он усмехаться, и я хочу ударить его в плечо, а он только поднимает меня на руки и кружит. — И вообще, она просто тебе завидовала.
— Потому что я с тобой?
— Кроме того ты молода и красива. На твое место хочет каждая. Особенно когда у нее пара обуз на шее.
— Обуз? Это ты про детей?
— Про них.
— Дети от любимого человека — это прекрасно. У моей матери трое, и она безумно их любит.
— Она их любит, пока их отец любит ее. А потом…
— Что потом? — напрягаюсь. Мне интересно, что он имеет против детей. Лично я уже придумала имена нашим. Мальчик и девочка. Димитрий и Элеонора.
— А потом она начинает вымещать обиду на детях. Слушай. Темы какие-то у нас пошли. Может, нам лучше пообедать.
— Это серьезные темы, и мы к ним вернемся.
— На кого ты учишься?
— На учителя.
— А-а, ну все ясно. Тогда, конечно, вернемся. И ты меня научишь, как правильно думать про цветы этой жизни.
— А ты циничен. — Не обижайся. Не обижайся Настя. Он всего лишь судит со своей колокольни.
— Мне много лет, Малыш. В этом возрасте не циничны только аутисты.
Ладно, в конце концов, и недостатки у него должны быть.