Результат сказался моментально —
вместо того чтобы выйти из противоракетного маневра, неизвестное
судно так и осталось с заложенными рулями, из-за чего его поставило
бортом к ветру и начало ощутимо сносить. Я представил, как команда,
обожженная микроволной, катается по полу и бранится на все лады. Не
до управления им будет минуты две судя по мощности, которую я
применил. Кроме того, я уверенно взял потерявшее маневренность
судно в прицел и готов был добавить еще разок, если они вдруг
попробуют вырваться,
Склонившись к микрофону, я выдал в
эфир:
— Эй, на калоше! Если хотите еще
погреться, то можете попробовать вырваться, а если достаточно, то
советую выйти на связь и включить курсовой автомат.
Секунду я ждал ответа, держа палец на
пусковой кнопке. К чему угодно я был готов, но только не к тому,
что услышал в эфире.
— Барракуда тебя дери, Копуха! —
дрогнули динамики голосом Долговязого. — Не мог мощность поменьше
сделать? Научил я тебя, дьявол, на свою голову! Открывай ворота!
Эх, чтоб тебя по пояс в ил закопало! Чтоб тебе в скафандре посрать
приспичило!
Пораженный такой неожиданностью, я дал
команду на открытие главных ворот и включил сигнальные огни. Вот уж
чего не ожидал, так это появления одного из боевых друзей здесь, на
станции. Это же надо! На год про меня все забыли, а тут Долговязый
пожаловал, да еще на неплохом суденышке. И как узнал, где меня
искать? Вот уж неожиданность так неожиданность. Хотя Долговязый
всегда появлялся внезапно.
Зачехлив «грелку» нажатием кнопки
отбоя, я выбрался из сторожевой башни и спустился вниз, борясь с
ливнем и жесточайшим ветром. Над головой летели черные тучи, время
от времени сверкая молниями и оглушая сокрушительными ударами
грома.
Корабль Долговязого медленно входил в
эллинг, освещенный мощными прожекторами. Еще по радарным меткам я
заподозрил, что судно весьма необычное, с высокой мореходностью и
отменной маневренностью, но, когда увидел его воочию, удивился еще
больше. У меня теперь язык не повернулся бы назвать это калошей.
Темную воду эллинга резал форштевнем скоростной эсминец класса
«Рапид» довоенных времен, один из самых удачных малотоннажных
быстроходов прошлого века. Оба носовых ракетомета с него были
сняты, что изменило силуэт корабля до неузнаваемости, но ничуть не
уменьшило стремительность и совершенство обводов. Вместо спаренных
бортовых торпедных аппаратов теперь возвышались две решетчатые
фермы непонятного назначения. а мачтовые шестиствольные «СМП-300»
уступили место двум мощным радарным установкам под пластиковыми
кожухами.