Гулкое ментальное пси-эхо
незамедлительно ответило, загремело по всей голове, заставив меня
поморщиться. Прежний хозяин «добросовестно» ушел в неведомые дали
XXI века, но оставив свою биологическую «тару». Интересно, а ему
как, тоже ненароком понравилось путешествовать во времени? Или,
если я правильно понял, у него было как раз целенаправленно? Эх,
этого я уже никогда не узнаю. И черт с ним, никогда не был
любопытным! Хотя, если бы встретил, по шнобелю бы знатно щелкнул.
Такую проблему мне взял и подвесил! И ведь, похоже, еще не
одну!
Хотя, лучше почувствуй
физиологические постэффекты от прежнего собственника этого тела, -
строго приказал я себе. Похоже, некоторое сознание от него осталось
на уровне субъективных рефлексов, смутных желаний и хотений. Душа
ушла, но тело-то осталось. Самостоятельного мышления от него, - как
я понимал, - никогда не дождусь, но постоянное пси-эхо эфемерного
ответа буду получать. Наивный простак, думал в чужом XIX веке
параллельной вселенной один-одиношенек буду. Ха-ха! Вот и получил
соответствующее эгей! А ты думал, остаешься ни с кем? Поплачь еще
надрывно, так и дальше получишь.
Ничего хорошего в этом, кстати, я,
честно говоря, не ожидал. Сам понимал – два хозяина в одном доме
всегда хозяйничают от ссор и до шумных драк. Какая там эффективная
деятельность!
Меня только грело слабое понимание,
что и я наследил в XXI веке и там ему так же будет «весело» и
«прикольно». Хотя самому мне от этого будет в XIX веке никак не
легче. А что делать? Живи и терпи. Как говорится, Бог терпел и нам
велел, грешным!
Так вот о современной для этого
времени императорской армии. Я, как мог, пальцами в отсутствии уже
несуществующей хотя бы деревянной расчески расчесал непослушные
волосы, пригладив водой, почерпнутой здесь же, в «зеркале»
небольшого бочага, вернулся обратно к месту недавнего ночлега,
оставив уже ненужного почти загнанного мальчугана-мужика.
Феодальное общество, - повторил я
мысленно бывшему студенту, скорее для себя, чем для кого-то еще,
общеизвестный научный принцип, - социальный институт весьма
закостеневший и медленный. Если родился крестьянином, так, по сути,
им и умрешь. И никакой тебе надежды на скорую, пусть и в рамках
жизни, подвижку. Даже если и разбогатеешь, то и тут вряд ли
поднимешься. Социальные лифты в это время весьма слабые, если
вообще принципиально есть. В XIX веке есть только одна надежда на
радикальный социальный подъем – родимая армия. Так что, милай, -
строго сказал я Егору Мелехину, шебуршавшему на втором плане, -
давай немедленно меняй свою психологическую установку. Военная
служба – это не казнь египетская, а единственный выход из низкого
положения. Понял?