– Орнамент, чуть приличнее себя веди!
Право, не стоит так уж рьяно растекаться
винтажностью по уголкам и распускаться
цветочным золотом… Смотри, не наследи
поспешностью узорчатой на фотоснимке —
роз назидательно зашикали бутоны —
с Аннушки ликом, не то Волкодлак препоны
воздвигнет всем: это не трудно Невидимке-
Зверю устроить, если станет кто мешать
нить философскую ему вплетать в ткань слов
красной каймою – точно так же, как мир снов
грёзами женский пол так любит украшать…
Орнамент замер, к уголкам прильнув цветами,
лишь ожидающе мерцая переливом
солнечных отблесков на завитке строптивом —
ещё не ведома ему встреча с глазами
с прицелами зрачков – до ужаса входящих
в глубины разума или в души пространство
выбором цели… и куда вдруг делось чванство
и хулиганство, пьянство и бабье жеманство —
спросить придётся лишь у остальных, скорбящих…
Бутоны ароматностью роз прикоснулись
к локонам-прядям Анны и к трепету кожи:
«Всё, Ань, орнамент осознал вину – до дрожи;
и мы к прослушиванью Зверя слов вернулись…»
– …Во все века женская плоть была монетой
разменной средь вассалов и для суверенов;
возможно даже среди всяких дуайенов,
балующихся коньяком и сигаретой,
не говоря уже у виски и сигарах,
судьбы решая раутом великосветским
женских имён… и способом совсем недетским —
где куковать им: на Канарах иль на нарах?
Не станем всё ж рабовладения касаться;
и крепостное право также не затронем —
будет довольно (дай бог, матом не застонем…)