Я отрезала пару кусочков. Один отправила в рот.
– Для гостей, – опустила глаза сестренка.
– Для каких гостей? Да у тебя гостей кроме меня не бывает!
– Значит, для тебя.
– Я, если что, могу и со своей приходить.
Не успела я отвернуться, как что-то длиннохвостое, маленькое и рыженькое цапнуло отрезанный кусочек колбасы, и было таково, прошмыгнув в щель между мойкой и столом.
– О! – вскочила обрадованная Алька, – так вот, чем тебя кормить!
«Надо же, – подумала я, – не знала бы свою сестру, а может, именно потому, что знаю ее, подумала бы, что и правда дракончик завелся». Котенок, попугай, и ящерица вполне могут сойти за одного полноценного представителя мифического ореола. Алька даже мебель в квартире менять не стала, чтобы ни жалко было, если коты подерут. Как от бабушки досталась, так и живет. Раньше в ее квартире был филиал зоомагазина. Всех обиженных и обездоленных она несла домой, выхаживала, привыкала к ним, а они к ней, так и оставаясь жить под одной крышей к взаимному удовольствию. Только недавно решила перенести всех своих обитателей в ветклинику, где проводила больше времени, чем дома.
Алевтина схватила полотенце, опустилась на колени и полезла доставать зверька уже из-под мойки. Оттуда доносились непонятные звуки, похожие на то, как будто курица разучилась кудахтать, просто забыла, как это делается и пробует по-разному, пытаясь вспомнить.
– Ну, вот ты и попался! – торжествующе заявила Алька, крепко удерживая в руках трепещущий махровый сверток. – Смотри скорее, пока не удрал снова.
Алевтина осторожно опустила свёрток в коробку, неплотно прикрыла крышкой.
– Ну, что, я отдаю питомца будущей хозяйке. Так и не взглянешь? Разве тебе не интересно?
Я замешкалась, нарочито медленно размешивая сахар в чашке. А что, если это правда, дракон?
Стоп! К такой правде я не была готова. От такой правды невозможно отмахнуться и спрятаться за уютными и понятными законами физики.
– Посмотрю. Потом. В следующий раз, обещаю! – не поворачиваясь, сказала я.
Иначе, как потом жить?
Тихий монотонный писк раздавался в ушах через равные короткие промежутки времени. Это аппарат жизнеобеспечения фиксирует показатели моего физического состояния. Я в больнице. Об этом свидетельствуют трубки, прикрепленные к телу, кафельные панели, накрахмаленное постельное белье и запах лекарств. Дышать тяжело. Никого не видеть, не слышать не хочется. Говорить – тем более! Поэтому, делаю вид, что еще не пришла в себя. В палате находится еще два человека, обе женщины, наверное, медсестры. Они тихо переговариваются: