Театр опустел. Зрители разошлись по домам, оставив после себя звенящую пустоту, удушливый запах парфюма и лепестки цветов, которые в экстатическом восторге бросали на сцену к ногам актеров. Шелковая падуга трепетала под натиском сквозняка, напористо терзавшего ее нежное полотно. Фигуру стоящего на сцене мужчины освещал одинокий софит, отбрасывая на паркет тень испанского правителя.
– Ты не ушла, – тихо произнес он, глядя себе под ноги. – Все ушли, а ты осталась! Извечная свидетельница моего позора и триумфа, моих страданий и любовных переживаний. Ты следишь за мной с детства, ходишь по пятам, подслушиваешь.
По мере произношения голос актера становился отрывистее и злее, привычно наполняя собой маленький зал. Одежда и грим оставались те же, что и во время спектакля, но эмоции совершенно не отображали сценический образ оконченной пьесы.
– Кто я? – Руки взлетели в театральном жесте, а затем безжизненно упали вниз как занавес Кабуки. – Что ты жмёшься к моим ногам? Ответь! Кто я? Гамлет? Виконт де Вальмон? Тартюф? Или Сирано де Бержерак, воистину страдающий из-за своего уродливого носа? Неужели Я – это десятки людей, проживающих мою жизнь, так как им хочется! Где Я? И есть ли вообще Я? Может быть настоящий Я – это всего лишь маска, образ, талантливо отыгранный вне сцены? Сосуд, который вмещает в себя суррогат личности? Что ты молчишь?
Хорошо поставленный баритон оскорбляли ноты гнева и отчаяния, вырывающиеся из самой души. А может не души, а эскиза, на котором зиждутся чужие образы?
Актер тяжело осел на пол. В ушах зашумели восторженные крики «Браво!» и гром аплодисментов, откидывая его в прошлые жизни, которые проживали его герои, гости его жизни. Или узурпаторы? Он со злостью ударил кулаком об пол, тень на паркете вторила этим движениям. Мужчина потянулся за цветком, одиноким и забытым, безжизненно повисшим на рампе. Вдохнул увядающий аромат.
– Могу ли я любить? Любить до безумия? Или вместо меня любит Ромео? Могу ли я ненавидеть? Ненавидеть неистово, всепоглощающе? Или это тоже удел героев, а не бледной тени актера? Я прожил сотню чужих жизней, но прожил ли я свою? Может быть ты – это и есть мой истинный облик, плоский эфемерный рисунок на асфальте?
Театральный король закрыл лицо руками, размазывая грим по щекам.
– Я устал! – хрипло молвил он глядя на свою тень. – Я хочу освободиться, увидеть себя настоящего! Каков я без грима, без этой пафосной одежды. Хоть раз сделай доброе дело, и покажи мне, какой я есть на самом деле!