В Бельц раздался звонок он как пение птиц поднял всех на ноги с утра, новость была не из лучших, но для одной пациентки она пролилась бальзамом. Погибла в аварии Елизавета Громер. Слёзы, настоящие, искренние вулканом срывались с ресниц омывая годы заточения. Чего стоило добиться отмены лекарств в большем их количестве, выпросить себе книги и прибор для письма, хоть и в присутствии санитаров, а писать, своим прилежным поведением расположить весь персонал к себе. Это были ежедневные муки, перемешенные с тоской, одиночеством, горем, и безумным патологическим желанием выйти отсюда. Она знала ещё немного, ещё чуть-чуть и она ступит на свою Родину, которую не покинет никогда. Оставался последний рывок к финишу. Эльза оживала!
Глава 6. Освобождение
Новая, новая жизнь! Она высвечивалась радужными перспективами впереди. Оставались недели до выписки, но Эльзе они казались секундами. Она спокойно отзывалась на своё новое имя, которое и новым то не назовёшь!!! Оно до боли знакомое и родное. Иногда всплывала яростная мысль – «Как Гретта могла с ней поступить так?», но она быстро исчезала под действием обстоятельств нынешних. Примерила к себе это имя и сочленилась с ним, кажется что-то и с натуры «подруги» перехватила. Теперь «Эльза» казалась ей какой-то нелепой частью чужой жизни, невероятно правильной и нормальной, а Гретта была данностью реальной, ненормальной. Наверно, как это не прозвучит «по-чёрному» – лучше быть живой Греттой, чем мёртвой Эльзой! Этим себя и успокаивала узница Белиц. Тем паче окончание заточения не заставило себя ждать.
Комиссия вынесла положительное решение с одним «но»! Это «Но» беспокоило и напрягало покруче, чем жизнь вне этих стен, к которой так стремилась Эльза. Теперь она понимала ту часть пациентов своих, которые не желали покидать белых палат покойных, тихих и беззаботных. Условие её свободы – опекун. В течении трёх лет он должен следить за подопечной, за её состоянием в этом «будоражащем психические отклонения мире», как выразился глава экспертной комиссии. Само появление опекуна не настораживало, было непонятно, что принесёт его вхождение и в без того не простую судьбу Эльзы. Он мог знать Гретту до того, как была совершена подмена. Желание «дышать» и «действовать» уступали место покорности судьбе и покладистости к которой приучили слякотные от криков пациентов, промозглые своей болезненностью коридоры и напускная сдержанность с вечно слащавой улыбкой на устах сестёр и врачей. Как она и думала после первого посещения этого заведения в качестве «навещающего», а не «больного» все они здесь очень «любезные», чересчур.