«Но она, по всей видимости, в полубессознательном состоянии, – пробормотал Бакстер. – Она ничем не интересуется».
«Шок, – кивнул Блэкни. – Ее мозг только постепенно приспосабливается к новой реальности. Именно поэтому ее еще не переместили».
«Не переместили? – переспросил Бакстер. – Почему ее хотят переместить? Куда? Кто об этом распорядился?»
«Приказ из Вашингтона, – ответил Блэкни. – Но спешить некуда. Она ослабела, она в замешательстве. Ей нужно дать время, чтобы она собралась с мыслями. Здесь ей будет не хуже, чем в любом другом месте».
Бакстер всецело согласился с таким заключением. В Вашингтоне она была бы окружена должностными лицами, и его могли оттеснить или даже изолировать от нее. Потирая подбородок, он поджал губы: «Доктор, как по-вашему, сколько ей лет?»
«О… если они растут так же, как люди, ей лет девятнадцать или двадцать».
«В таком случае, в глазах закона она еще несовершеннолетняя… Как вы думаете, не могут ли меня назначить ее опекуном?»
Блэкни покачал головой: «Ни в коем случае, Билл. Не забывайте, что эта девушка – не какая-нибудь сирота, нуждающаяся в семейной опеке».
«Но кто-то должен за ней присматривать!» – настаивал Бакстер.
Блэкни снова усмехнулся: «Насколько я понимаю, ее возьмет под опеку правительство».
Бакстер нахмурился, засунул руки в карманы и сжал кулаки: «Ничего, мы еще посмотрим!»
На четвертый день, после полудня, Бакстера ожидал сюрприз: девушка сбросила покрывало и встала с постели, не проявляя ни малейших признаков слабости. Она подошла к окну и несколько минут разглядывала сад перед больницей доктора Блэкни. Бакстер суетился за ее спиной, как суматошная курица – он не хотел, чтобы она перенапрягалась, но в то же время не смел в чем-либо ей помешать. Наконец она повернулась к нему: в длинной белой ночной рубашке она выглядела абсурдно юной и безобидной. Теперь, казалось, она впервые заметила Бакстера и разглядела его с головы до ног – внимательно, но с небрежной прохладцей.
Бакстер применил метод, основанный на тысяче прецедентов. Он сделал шаг вперед, прикоснулся к своей груди и сказал: «Билл».
Она подняла брови, словно удивленная тем, что он был способен к какой-то мыслительной деятельности, и тихо повторила: «Билл».
Бакстер одобрительно кивнул и указал на нее: «Ты?»
Она прикоснулась к себе и произнесла слово, полное неразборчивых согласных и гортанных гласных – нечто вроде «Лурр-лу» или «Лурулу». Бакстер смог лишь приблизительно воспроизвести эти звуки.