– Щитовые я сам собрал. Пригодятся. А вассалы… не больно-то и рвались после прошлого раза. Пусть их.
– Решил, значит, сам. Я бы отказался от дороги в один конец.
Оленина оказалась жестковатой, впрочем, проголодавшегося с утра Рамона такие мелочи не волновали. Тем более что вино было выше всяких похвал.
– Ну да, лучше сгнить в стенах замка. Фамильный склеп, безутешные родичи, которые не проронят и слезинки. Убитая горем мать, которая после смерти сыновей немедленно спровадит невесток в монастырь, как уже проделала это с женами братьев своего мужа. Пусть без меня развлекаются. Не над моим телом. – Рыцарь поморщился, потом через силу улыбнулся: – Ладно, все это неинтересно. Считай, что я просто поскупился. Лучше сам расскажи, ты ведь только что с запада. Как там?
– Давно уж тихо. В городе. За стенами, бывает, пошаливают, но тоже нечасто. Отец всех вот так, – Дагобер поднял сжатый кулак, – держит. Присмирели.
Рамону не слишком верилось в разом присмиревших язычников. Когда он уезжал из Агена, люди старались не появляться на улицах после наступления сумерек. Но не спорить же. Вот приплывет, все своими глазами и увидит.
– Как там герцог?
– Жив-здоров нашими молитвами. Тебе каждую седмицу здравицу заказывает.
– Серьезно?
– Нет, вру, – фыркнул Дагобер. – И не притворяйся, будто не понимаешь, чем он тебе обязан.
Рамон пожал плечами:
– Можно подумать, у меня был выбор.
Он умолк: вспоминать не хотелось. Впрочем, когда это память считалась с чьими-то желаниями?
* * *
Город стоял в устье реки. На северном берегу – крепость, на южном – высокая башня. Еще одна башня высилась на маленьком островке посреди медленно текущей к морю мутной воды.
Город осаждали уже два года. Оставить его позади и двигаться дальше было бы сущим самоубийством – ведь Аген закрывал единственный путь из моря в глубь континента. Реку перегораживали толстые цепи, натянутые между башнями. Как оставить за спиной хорошо вооруженную крепость, которая не пропустит ни одного корабля?
По дороге сюда Рамон думал, что война – это битвы, каждодневные подвиги и слава, как же без нее. Но оказалось, что война – это неистребимая скука.
Дел у оруженосца герцога было достаточно: оружие, доспех, конь. Но эти будничные заботы занимали лишь время, не мысли. Полгода, пока шли непрерывные бои за западную башню, Авгульф не вмешивался в сражение, предпочитая, как и полагается полководцу, руководить издалека. Наконец башня пала, герцог собрался штурмовать остров с кораблей. Рамон обрадовался было, но и в этот раз сражение обошлось без него и господина. Ведь трудно назвать боем ожидание на корабельной палубе.