Папа всегда интересовался, как продвигаются мои дела на ниве филателии, что нового приобрел, что интересного узнал о тех странах, где выпущены те или иные марки, что за животные изображены на марках, каких пород и где они обитают. Иногда он сам участвовал в пополнении моей коллекции – приносил из городского отделения Всесоюзного общества филателистов очень интересные, красивые и редкие марки.
Но однажды папа принес и подарил мне не новые марки, а серию замечательных значков, посвященных городу Ленинграду. К маленькой золотистой колодочке, на которой была выгравирована надпись «Ленинград», крепился небольшой, тоже золотистый четырехугольник. На его поверхности, покрытой то ли эмалью, то ли пластиком, размещалась металлическая нашлепка с изображением Стрелки Васильевского острова. Всего было три значка: с красным, синим и зелёным покрытием. Они, как новенькие медальки сверкали, когда на них попадал свет, притягивали и завораживали. Это было настолько красиво, что я подолгу не мог оторвать от значков взгляда.
Правда, меня немного расстраивало то, что я не собирал значки, и, по большому счету, не знал, что с ними делать. Они просто лежали у меня в коробочке, и я периодически ими любовался. Конечно, я не мог не принести их в школу, чтобы показать своим приятелям – одна из самых повторяемых ошибок моего детства. И юности. И взрослой жизни тоже… Принести в школу (в институт, на работу) и показать друзьям то, чего у них нет, и что они тут же, отчаянно захотели бы иметь!
Тогда со мной «водился» один мальчик, звали его Мишка, по прозвищу Боба. Правда, дружком моим он был лишь иногда. Гораздо важнее было то, что мой папа и его отец (большой начальник) были знакомы и приятельствовали. А много позже, когда потребовали обстоятельства, отец Бобы помог моему папе с устройством на работу.
Сам Мишка Боба был фигурой очень неоднозначной. Без сомнения одарённый, и, возможно, самый умный мальчик в нашем классе, в начальной школе он был круглым отличником. В пятом классе он решил, что всё что ему было нужно, он уже узнал, и забросил учебу. В каждый новый класс он переходил, едва вытягивая на тройки все предметы, и делал это сознательно. Миша не хотел учиться, а хотел заниматься тем, что ему нравилось. Он был замечательным фотографом и освоил это дело профессионально. В девятом классе, его назначили официальным школьным фотографом, и даже выделили под фотолабораторию специальное помещение – бывший туалет на четвертом этаже. Фотолаборатория Бобы была обклеена плакатами, разными интересными художественными фотками, вырезками из иностранных и отечественных журналов и прочим. Мы, великовозрастные оболтусы, любили «забуриться» к Бобе в фотолабораторию, чтобы позубоскалить, и пообсуждать девчонок на перемене. Кроме того, Боба оказался исключительно талантливым художником, что называется от Бога. Однажды, в старших классах, когда я заглянул к нему в гости (он жил неподалёку от школы), то увидел на стене большой портрет отца Бобы, работы самого Бобы, мастерски выполненный маслом. Честно говоря, я был поражен, и очень рад за Бобу.