На том конце линии стояла тишина.
– Карли?
– Я тебя слышу. Пап, у тебя все в порядке?
– Да. Просто я… – Он зажмурился, и из-под его сомкнутых век заструились слезы. – Мне нужно, чтобы ты знала, какие чувства я к тебе испытываю. И испытывал всегда. Те летние деньки, что мы с тобой и с мамой проводили в Висконсине, на озере Руни… были лучшим временем моей жизни. Я бы отдал все сокровища на свете, чтобы вернуться туда хотя бы на денек. Я так горжусь тобой, Карли.
Теперь было слышно, что она плачет.
– Десять секунд, – напомнил рядом палач.
– Всё, доченька. Мне пора.
– Папа, я хочу тебя увидеть. Через полторы недели я буду в Чикаго.
– Я бы очень этого хотел. Прости меня, Карли. Я очень сожалею.
– Пап, ты уверен, что все в…
Маркетт почувствовал, как трубку у него отнимают от уха.
Маркетт отер глаза и с тоской оглядел затуманившуюся панораму бухты. Затем он перевел взгляд на своего палача.
– Мне давно надо было это сделать.
– Ну, вот вы и сделали. В моей жизни были люди – теперь их давно уже нет, – с которыми мне уже никогда вот так не поговорить. Так что считайте себя везунчиком.
Но везучим Маркетт себя не чувствовал. Он чувствовал себя опустошенным.
– Ну что, Реджи, пора. Закатывайте левый рукав.
Пальцы у Маркетта тряслись так, что он чуть ли не полминуты возился с пуговкой на манжете, пока наконец справился с этим нехитрым заданием.
– Скажите мне: вы просто ученый педант или за вашей работой действительно стоит вера? – задал вопрос Сайдерс, когда Маркетт медленно закатывал рукав кремовой рубашки, которую ему на позапрошлое Рождество подарила жена.
– Не знаю.
– Я ведь и сам изучал шедевр Данте, в деталях. Он меня очаровывает. Кстати, у меня к вам вопрос.
– Какой?
– В каком круге ада думаете разместиться вы?
Маркетт окунулся в черные глаза этого человека – какая ужасающая пустота.
– Пожалуй, в пятом.
– Гнев?
– В нем корень всех моих ошибок.
– Вы очень честный человек, Реджи.
Манжет был уже над локтем, и палач сказал:
– Этого достаточно. Поверните руку, чтобы я мог видеть вены.
Маркетт замешкался, но не более чем на секунду.
– Вы чувствуете позыв к сопротивлению?
– Ну а вы как думали. Вы же отнимаете у меня жизнь.
– Я понимаю это настолько, насколько вы понимаете, что здесь находится за черным занавесом. Если вам хочется уйти из жизни в мучениях и под собственные вопли, пожалуйста: давайте прибегнем к этому варианту.