Он вспомнил свою любовницу Берту, успешную баскетболистку, проживавшую теперь в Швейцарии. Время от времени Владимир получал от нее письма с приглашением приехать и остаться там навсегда. Вот уж где, наверное, нет никакого смога и труб, царапающих небо. Берта теперь обитала в Монтрё, неподалеку от знаменитого Шильонского замка.
– А у вас, Август Николаевич, кроме жены и дочери имеются близкие родственники? – спросил Фризе, решив нарушить молчание и прервать непрошеные мысли о Берте.
– Родителей уже нет в живых. В Твери – двоюродные брат и сестра. Они живут очень скромно. Вряд ли держали в руках больше ста долларов.
– Вы потому и сгоняли именно в Тверь проверить деньги «на вшивость»? Заодно и к родственникам заглянули?
– В обменный пункт я ходил сам, – сердито ответил Седиков. Как будто хотел ответить на невысказанный упрек сыщика. – А родственникам накупил на полученные рубли гостинцев.
– И кроме двоюродных брата и сестры никого на белом свете?
Седиков шумно, как паровоз, выпустил воздух из ноздрей. Дернул головой:
– Теперь я начинаю понимать, почему вы увезли меня из уютного клуба.
Фризе промолчал.
– Нет у меня никого больше, – не очень уверенно сказал ресторатор. – Почти никого. Когда мне было шесть лет, отец ушел от нас с мамой. Завел новую семью. У него родился сын. Мой единокровный брат.
– Он носит ту же фамилию?
– Да. Авенир Седиков. У отца было пристрастие – давать сыновьям редкие имена.
Фризе насторожился.
Словно разгадав ход его мыслей, Седиков махнул рукой:
– Не напрягайтесь. Отец с новой семьей эмигрировал во Францию. Там и умер. А брат, наверное, стал закоренелым французом.
– Вы не пытались его разыскать?
– Зачем?
Фризе понял, что «голос крови» в его собеседнике спит крепким сном. «Я бы разыскал братца, – подумал сыщик. – Даже из простого любопытства».
– Отец не разбогател в эмиграции?
– Думаю, что нет. Во всяком случае, наследства я не получал.
– Может быть, получил брат? И решил с вами поделиться?
– Таким оригинальным способом?
Сыщик подумал, что Седиков говорит правду.
– Тему «родные и друзья» закрываем. А враги?
– У меня нет врагов, – отрезал ресторатор. И тут же поправился: – Явных врагов нет. А про тайных мне неизвестно.
– И уж тем более в долг вы им не давали.
– Потому и врагов нет, что в долг никому не давал.
Владимир продолжал задавать вопросы почти машинально. Понимал, что никаких открытий из ответов клиента не выудит. Август Николаевич, похоже, был человеком неглупым: наверняка уже перебрал в уме возможные – и невозможные – версии того, откуда свалились на него «приблудные» деньги. И если бы на чем-то остановился, сказал. Или не сказал?