– Стой, настырная баба! – негромко приказала гостья и посмотрела на следовательшу завораживающими зелеными глазами.
«Ну и буркалы», – подумала Дюймовочка, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги. И, потеряв сознание, мягко осела на ковер.
Первое, что увидел Фризе, включив свет в прихожей, – маленький рюкзачок Дюймовочки. Рюкзачок был расстегнут, и из него, как из рога изобилия, высыпались на ковер всевозможные дамские причиндалы: пудреница, крохотный несессер – наверное, со щипчиками и пилочками для ногтей, – пакетики с прокладками, флакончик пробных духов, записная книжка.
Впечатление было такое, словно рюкзачок уронили на пол, а потом поддали ногой. Вот все и высыпалось. А рядом с огромным, во всю стену, зеркалом стояли крохотные туфельки следовательши. Вернее, одна стояла, а другая лежала на боку: «Как перед танком присели голубки, милые туфельки в форме скорлупки».
Этот беспорядок так не согласовался с привычками аккуратной Галины, что Владимир насторожился. И даже не окликнул Дюймовочку, как поступал в тех случаях, когда она «гостила» в его квартире. Вместо этого он тоже разулся и неслышно прокрался к двери кабинета, единственной двери, из-под которой пробивалась полоска света. Он повторил все то, что совсем недавно проделала Дюймовочка: вынул из кобуры пистолет и бесшумно приоткрыл дверь.
В самом центре большого текинского ковра, неестественно подвернув под себя руку, лежала Галина.
На долю секунды отчаяние парализовало Фризе. Но в этот момент девушка застонала. Владимир даже подумал, что это у него самого вырвался непроизвольный стон. Он опустился на ковер рядом с Дюймовочкой и осторожно повернул ее на спину. Галина открыла глаза, и тут же ее веки опять закрылись.
– Володенька, – прошептала Дюймовочка.
Впервые она назвала его Володенькой. И вообще впервые – по имени. Как ни сердился Фризе, подруга постоянно величала его Владимиров Петровичем.
– Рука… Руку больно, – жалобно сказала Галина. И только сейчас Фризе заметил, что в правой руке девушки зажат пистолет.
«Неужели сломана?» – с тревогой подумал сыщик. Он хотел забрать пистолет, но ладонь не разжималась.
– Отдай, малышка, – сказал он ласково. – Отбой! – И стал потихоньку разжимать тонкие, маленькие пальцы.
– Больно! – Галина снова открыла глаза и спросила: – Владимир Петрович, вы? – Как будто увидела его впервые.