Тело погибшего хромого пролежало в яме до отбоя. О том, что рабочий день окончен, объявил не Харон, а его советник – надо полагать, тот самый Коготь. Потом в яму по лестнице спустились двое надсмотрщиков, сбили с ноги мертвеца кандалы, а тело забросили в бочку, после чего тем же путем выбрались из ямы, не обращая никакого внимания на застывших в немом ожидании рабов. Если бы те скопом набросились на своих мучителей, то придушили бы их в два счета. Однако забитые, перепуганные пленники даже не помышляли о нападении, и охранники прекрасно знали об этом.
После традиционного восхваления Сатаны в яму вновь посыпались жареные крысы. На этот раз Гончая не стала мешкать и поймала сразу две тушки. Она сильно устала за день, хотя практически ничего не делала, да и голод все настойчивее давал о себе знать. Делиться с Рыжим и в этот раз не пришлось – тот отобрал крысу у какого-то доходяги, и Гончая, как и накануне, отдала половину своего улова священнику.
– Что ты шептал, когда сидел возле умирающего старика? – спросила она за едой.
– Я молился, сестра, – ответил тот.
– Думаешь, он тебя слышал?
– Я разговаривал не с ним. Молитва – это обращение к Богу.
– И о чем же ты просил своего бога, поп?
– Чтобы Господь облегчил страдания этого несчастного и принял к себе его грешную душу.
Рассуждения о душе Гончая проигнорировала, а вот насчет страданий решила поспорить.
– Что же ты даже не попытался помочь старику, обработать его раны, например, если хотел избавить его от страданий?
– Считаешь, это помогло бы ему?
– Нет, – после недолгого размышления ответила Гончая. – Он бы все равно умер от побоев. Может, протянул лишний час, но вряд ли.
Поп вздохнул.
– Порой мы не в состоянии помочь своим ближним, но всегда можем обратиться за помощью к Богу.
– Отчего же не в состоянии? Например, я могла бы свернуть старикану шею.
Священник покачал головой – то ли осуждая девушку, то ли признавая за ней такое право.
– И ты уже делала это, сестра?
Гончая взглянула ему в глаза. Человеку с таким взглядом сложно было солгать. Но она и не собиралась.
– Однажды. Но тогда у меня был пистолет.
* * *
На пятую ночь в яме у Рыжего случилась истерика. Гончая спала, когда он схватил ее обеими руками за горло и принялся душить.
– Ведьма! Ведьма! – орал он, брызгая на нее слюной и заливая катящимися по его лицу слезами. – За что ты так со мной?! Зачем сюда привела?! Смерти моей хочешь? Так убей! Убей!