– Тедди, – прерываю я его. Он умолкает, и я делаю глубокий вдох. – Ты не безрассуден. Ты щедр. Но мне эти деньги не нужны.
– Но почему? – непонимающе глядит он на меня. – Почему?
– Мои родители, – начинаю я, но во рту вдруг пересыхает. – Мои родители…
– Ее родители застраховали свою жизнь, – приходит на помощь мне тетя София, и я с благодарностью смотрю на нее. Она не сводит с меня взгляда, и ее глаза полны теплоты. – Бо́льшая часть суммы со страховки пойдет на оплату обучения в университете, но кое-что и останется. Остаток денег она получит в двадцать один год.
Тедди опускает глаза, и на секунду мне кажется, что он сдался. Но потом он снова вскидывает на меня взгляд.
– Я рад, что они позаботились о тебе, – говорит он, и, несмотря на некоторое раздражение к нему, мое сердце сжимается от нежности. – Но я говорю совершенно о другом. Неужели тебе не хочется финансовой безопасности? После всего, что с тобой случилось? Неужели не хочется пожизненной обеспеченности? Гарантии того, что ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться, что бы ни произошло?
Уверенности у меня поубавляется. На миг возникает желание поддаться уговорам Тедди, сказать «да», согласиться со всеми его доводами и стремлениями. Но что-то сдерживает меня.
– Я не могу, – отвечаю я.
Тедди хмурится еще больше.
– То, что родители не оставили тебя без денег, – пылко продолжает он, пытаясь до меня достучаться, – замечательно. Но это… это всего лишь небольшой сугроб. Я же предлагаю тебе целый айсберг!
– Тедди… – устало начинаю я, но он еще не закончил:
– Я не понимаю. НЕ понимаю тебя. С тобой столько всего ужасного произошло. А тут наконец случилось что-то хорошее. Что-то невероятное. А ты отмахиваешься от этого?
Глаза жжет от навернувшихся слез, в комнате становится слишком тесно. Я качаю головой, не в силах смотреть Тедди в глаза, отчаянно желая закончить этот разговор.
– Речь идет о миллионах долларов, – говорит Тедди таким тоном, словно я не вполне осознаю размера суммы. – Тебе больше никогда не придется ни о чем волноваться. Такие деньги все изменят. Все.
Его последние слова ошеломляют меня. Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох. Слышно ли другим, как громко стучит мое сердце? Я пытаюсь подавить готовый вырваться из горла всхлип, но приглушенный и плаксивый голос выдает, что я уже готова расплакаться.