– Всем укрыться за металлические поверхности! – резко прозвучал на верхней палубе голос капитана ледокола Дика Брайта. – Не высовываться!
Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Существо не подавало признаков жизни.
В экипаже бурно обсуждали случившееся. Все, у кого были какие-либо кино – или фотопринадлежности, средства наблюдения, вытащили их из загашников и, проигнорировав предупреждение капитана, устремили их на лед. На ходовом мостике прозвучала очередная команда:
– Рулевой! Право на борт!
– Есть, сэр! Руль право на борту!
– Циркулируй прямо на них.
– Есть, сэр.
Ледокол, описав циркуляцию, замер в пятистах футах от места стрельбы. С ходового мостика отчетливо различались два человека лежащие неподвижно и прижавшиеся друг к другу.
Капитан обратился к старпому:
– Сдается мне, что этими пулями они сказали последнее «прости» и отдали Богу души. Готовь людей, бери доктора и вперед! Соблюдайте осторожность!
– Да, сэр!
Они лежали обнявшись. Это были мужчина и женщина, лет тридцати – тридцати пяти. Их лица обветрились, но сохраняли первоначальную красоту. Поверх прорезиненной одежды были одеты синие, задеревеневшие на морозе, брюки и куртка с надписью «РБ» на славянском языке. Оранжевые спасательные жилеты имели четко различимое клеймо «ВМФ СССР». Никаких документов у пришельцев не оказалось. Мужчина сжимал в правой руке известный во всем мире автомат Калашникова советского производства. Рожок для патронов был почти пуст.
Следовало делать все быстро, но прежде, чем уложить их на носилки, решительно потребовал у старпома, чтобы ему дали возможность сфотографировать эту пару так, как они сейчас лежали – вместе и обнявшись. Это была идиллия верности и любви.
Моряки с ледокола «Полар Кинг» слишком хорошо знали друг друга и не раз обменивались тумаками в потасовках. Они были мужественны и суровы, но здесь расчувствовались и не стеснялись смахивать набежавшие на глаза слезы.
– Я стану молиться за них, хоть они и безбожники эти русские, – в сердцах произнес Питер Барр, – по-человечески будет жаль, если они не выживут.
– Да, Пит, ты прав, – выразил общее мнение старпом. – А теперь за работу, парни!
На одиннадцатые сутки со дня выхода из Баренцбурга вездесущий впередсмотрящий, он же Питер Барр, получил-таки свои пятьсот долларов. Цейсовский бинокль деда оправдал возлагаемые на него надежды.