Вот показался «Камби», работающий круглыми сутками, без выходных. Но какой смысл просить водителя остановиться здесь? Машины Руби там все равно не было.
Затем появились ряды витрин, закрытые ставнями и темные – Руби могла войти в любой из этих магазинчиков и выйти с какой-нибудь вещью, которую ей захотелось, вроде как купленной в рассрочку, но для нее это означало забрать вещь и никогда не заплатить за нее.
Вскоре автобус остановился на Виллидж-Грин, в центре городка, в котором я родилась и в котором по-прежнему жила Руби. Двери автобуса открылись, я спустилась по ступенькам с сумками в руках, а потом достала свой чемодан. Двери автобуса закрылись, я осталась на Грин со своим багажом у ног. Автобус уехал.
Стояла субботняя ночь, самый конец июня, и здесь не было ни души.
Я написала Руби:
Молчание.
Я решила написать Руби ответ сама:
я здесь
едва пережила поездку на автобусе
у водителя была очень маленькая голова. интересно, как ему удается следить за дорогой
из-за него мы съехали с моста
Потом подождала еще и решила попытаться еще раз.
про мост была шутка. ты еще живешь рядом с Мельничным ручьем?
мне идти туда? или заберешь меня???
Но мой телефон молчал. Ни сигнала, ни вибрации.
Когда-то давно у нашей матери была каморка за WDST, местной радиостанцией, но Руби говорила, что классический рок, который все время ставили диджеи, вызывал у нее уныние и тоску, а в отдельных случаях даже вгонял ее в сон, несмотря на то что она стояла – а это было ужасно опасно, как в тот раз, когда ей нужно было забрать почту у края тротуара и снова заиграла Stairway to Heaven. Поэтому Руби решила арендовать себе жилье в противоположном конце городка, рядом с ручьем – ну, и еще потому, что она не переносила нашу мать. Во всех школьных документах было указано, что я живу с мамой, но на самом деле все мои вещи были у Руби. Раньше точно.
Меблированные комнаты в «Миллстрим Апартментс» находились недалеко от Грин, но у меня были сумки и чемодан, да еще этот холм впереди.
Вот я и ждала, когда Руби приедет за мной. Она должна была приехать. Она знала, что сегодня та самая ночь. К тому же мое возвращение домой было ее идеей.
Я сидела на центральной скамейке, в самом сердце ромба, образовывавшего Грин, и осматривалась: деревья, тротуар, это место было просто пропитано воспоминаниями о Руби, словно она оставила повсюду отпечатки своих запачканных в машинном масле ладоней и прошлась по лужайке и лавкам в грязных ботинках.