– Ну, вести буду я. – Райнер поднимает очки и смотрит на меня. Я не могу не заметить, насколько голубые у него глаза даже в сравнении с машиной, которая теперь стоит рядом с нами.
Он распахивает передо мной дверь, и я забираюсь внутрь.
– Плюс, – говорит он, – мне идет голубой.
В этой штуке нас будет легче заметить, но пока это не проблема. Люди все время жалуются на папарацци, но до сих пор я так и не поняла, что тут такого. И, если честно, не так уж и ужасно, когда тебя узнают, хотя бы изредка. Мысль о том, что кто-то хочет меня сфотографировать, мне в новинку. До сих пор мне приходилось расталкивать других локтями, чтобы попасть в кадр на рождественском фото.
Уайатт не перестает вбивать нам в головы, чуть ли не проповеди читает, что все изменится, что каждый день приближает нас к сумасшедшей популярности. Ну, не знаю… Было много суматохи, когда я только получила роль – статьи в журналах; одно фото, снятое, когда я выходила из «Кофе Бин», но все улеглось, едва мы прилетели сюда. Никто меня не узнаёт. И как бы они узнали? Я еще ничего не сделала.
Я достаю большую карту Мауи, которая была вложена в путеводитель. Мы едем на запад. Пляж оказывается слева от нас, а холмы, вырастающие в горы, – справа. Каждую секунду пейзаж выглядит как почтовая открытка. Я хочу разложить всю поездку на кадры. В книжке написано, что Гавайские острова считаются страной Бога и что если бы Бог решил жить на земле, он бы жил здесь. Я понимаю, о чем они. Это рай.
– Чем ты занимаешься в Портленде? – спрашивает Райнер. Крыша автомобиля опущена, и ветер шумит в ушах. Волосы развеваются, разлетаясь во все стороны, и я пытаюсь как-то придержать их, так что мои руки сейчас прижаты к ушам, словно наушники.
– Что? – кричу я.
– Портленд!
Забавно – Райнер кажется таким знакомым, но мы еще не говорили друг с другом о нашей жизни, какой она была до фильма.
По правде, я знаю о нем многое. По крайней мере, то, что лежит на поверхности. Всё благодаря Кассандре. Например, его любимый цвет – оранжевый, у него есть пес по имени Скут, и когда Райнеру было двенадцать, на день рождения отец подарил ему ужин со Стивеном Спилбергом. Он вырос в Беверли-Хиллз, его родители все еще женаты, и он единственный ребенок, несмотря на редкие слухи, которые утверждают обратное.
У его родителей есть дорожка для боулинга в подвале и теннисный корт во дворе. Он один из самых красивых людей в мире, по мнению журнала