- Ана, - улыбнулась Ина, - у нас в
жизни так мало счастья. Надо не упускать эти моменты.
Я разжевала корешок и скривилась. Он
был горький, как хина. Настолько, что из глаз невольно потекли
слёзы. И так каждый день? Да-а-а, любить здесь совсем непросто. Но
даже такой выход меня устраивал. Кое-как прожевав и с трудом
проглотив "лекарство", поспешила к себе в хижину, собрала
немногочисленные пожитки. Рассказала всё Нае. Подруга обняла
меня:
- Кир давно любит тебя. И он
хороший.
- Не говори пока никому. Хочу
устроить ему сюрприз.
Сложив свои вещи возле выхода, я
занялась делами. Вечером после ужина, вернулась, сгребла всё и
направилась к шалашу Кира, что стоял несколько поодаль от всех.
Охотник сидел перед входом, печально
разглядывая звёзды.
- Ты пустишь меня к себе? – Прервала
я его созерцание.
- Ана? – Он подскочил на ноги. - К
себе? Ты хочешь жить со мной? – Кир потрясённо смотрел на меня.
- Да. Так пустишь?
Мужчина молча сгрёб меня в охапку и
занёс в шатёр, уложив на душистую траву. Ночь для нас пролетела
слишком быстро.
Проснулась я оттого, что солнце
упрямо пробиралось в хижину, прокрадывалось через листья крыши,
слало свои слепящие лучи-копья со входа.
Открыла глаза, оглянулась. Ведь
время уже близиться к обеду. Почему меня никто не разбудил? Кира
рядом не было. Выбралась из шатра, позёвывая, пошла умываться.
Возле пруда возилась ребятня, старая
Ина по мере своих сил, выделывала шкуру. Увидев меня, она
улыбнулась:
- Кир ушёл на охоту, пока ты
спала.
- И не разбудил меня, - присела на
краешек озерца, зачерпнула воды.
- Дая сказала тебя не будить.
- Вот как? - неслыханная милость от
нашего матриарха.
- Девочка, мы тоже когда-то были
счастливы. И, если есть возможность продлить это время, то не
станем мешать.
Да, как бы хорошо ни жилось женщинам
в племени, а только роль любимой жены и матери всегда желанней.
Наверное, очень тоскливо жить годами, даже не надеясь на счастье.
Вон их сколько здесь, молодых и не очень. И каждая в душе мечтает
снова оказаться в объятьях любимого. Вместе растить детей, вместе
встречать рассветы и переносить невзгоды. Что ни говори, а жизнь
нашего племени неполноценна. Не даёт она женщине исполнить её
истинное предназначение. А потому нет здесь и счастья.
Мои размышления прервали крики,
донёсшиеся со стороны ворот. Поспешила туда. Женщины сгрудились
вокруг кого-то. Сердце кольнула иголка страха. Пробралась сквозь
толпу. На земле сидела Ида, её лоб был рассечён, по лицу струилась
кровь, одежда разорвана.