— Спасибо.
— Чай с медом? Это правильно. Потом растереть спиртом и
закутать. Не вставать под угрозой расстрела. Потеть до полного
выздоровления.
Дедушка лукаво глядит на хозяйку.
— Сейчас. — Она бежит к кухонному шкафчику.
Со смачным кряком оприходовав честно заработанную стопочку,
повеселевший «Эйнштейн» исчезает.
Кирилл не сводит глаз с одиноко белеющего в углу компьютера.
Компактная «яблочная» машина.
Воспитательница перехватывает взгляд, смущенно опускает
свой:
— От мужа осталось, он просто фанател. А мне — так, для
баловства. Одноклассники, фотки... Разбираешься?
— Можно посмотреть?
Над компьютером висит прикрепленная кнопкой благодарственная
грамота из садика. Кирилл вглядывается. Марине Михайловне Ребровой.
Ага, вот как ее зовут. Память подтверждает не раз слышанное от
сына. Слышанное, да ведь не слушаемое.
— Марина…
Она вздрагивает. Он впервые назвал ее по имени.
— У вас есть интернет?
— Да.
— Можно воспользоваться?
— Через «Виндоуз» устроит?
— Конечно.
— На основном у меня много личного, даже заставка… — Марина
смущается. — Но если нужно…
— Нет-нет, — он примирительно выставляет ладони, — пусть будет
«Виндоуз», так даже привычнее.
Придерживая левой рукой какую-то клавишу, правой рукой Марина
вызывает выбор операционок. Щелкает ту, что справа. С жужжанием
начинает грузиться детище «Мелко-мягких».
— Пожалуйста. Но, может, сначала лекарство?
— Лучшее лекарство — здесь. — Кирилл кивает в сторону
монитора.
76
— Говорите, был? — Мужчину интересует недавний прохожий.
— Был, — ничуть не сомневается дворник.
Разговор идет там же, на еще не расчищенной до конца дорожке.
Соскучившийся по общению дворник с удовольствием рассказывает:
— Еще бы такого не запомнить. Я только близко вижу плохо, без
очков даже заголовки читать не могу, а на таком расстоянии…
Собеседник морщится, глядит на часы. Дворник продолжает:
— Возраст, понимаешь. Шевелиться надо. Думаю, дай почищу
немного, а то ноги совсем ходить перестанут.
— Про него, пожалуйста. — Металл в голосе. И словно затвор
щелкает.
— Искал он здесь кого-то. — Дворнику не нравится, что его не
слушают. Еще больше не нравится, когда давят. Настроение падает
вместе с желанием говорить искренне.
— Кого?
— Кого-то из сотрудников.
Дворник кивает на детсад, но уточнять не собирается.
— Нашел? — тон почти угрожающий.