— Ладно, — равнодушно кивает. — Скучно, привычно, ничего интересного, — улыбается.
О каких-то поездках ничего не говорит. Кажется, можно выдохнуть.
Но расслабиться не успеваю, потому через несколько секунд он произносит фразу, которую я боялась услышать:
— Кстати, я забыл тебе сказать: мне нужно ехать в командировку.
— Когда? — с придыханием выдавливаю из себя вопрос, вспоминая слова моей подруги «через неделю...».
— Через неделю, — отвечает спокойно, без всякого волнения.
После его слов, кажется, что я тону. Захлёбываюсь, пытаюсь дышать, но только сильнее погружаюсь в бездну своего отчаяния.
Чувствую, как внутри всё сжимается, но внешне держусь. Стараюсь ни единым движением, ни взглядом не выдать внезапной растерянности.
Сглатываю комок в горле почти незаметно, но получается всё-таки довольно шумно.
— Куда? — Стараюсь говорить ровно, но в этот момент словно кожей чувствую, как рушится наша семья.
— В Сочи, — говорит, но при этом на его лице даже ни один мускул не дрогнул. — Деловые переговоры. Новая стройка. Но я ненадолго. Неделя, может, чуть больше. Надеюсь, дней в десять уложусь.
— А от чего будет зависеть неделя или чуть больше? — тихо спрашиваю.
— От партнёров, конечно. Как у нас с ними всё сложится… в переговорах, — через несколько секунд добавляет и заканчивает говорить.
Он рассказывает про эту поездку, как про прошлые проекты — непринуждённо, расслабленно, спокойно. У него всегда получается сохранять лицо при любых обстоятельствах, в отличие от меня.
Надо же, каков актёр! Я бы так не смогла!
Я, как любая женщина, выдаю себя эмоциями, хотя теперь всё чаще пытаюсь сдерживаться. Вот и на этот раз надо сдержаться.
Подхожу к раковине и начинаю мыть тарелку, которая осталась после его ужина.
В голове снова и снова всплывают слова подруги: Сочи. Тёплые края. Отдых от жён. На недельку…
А он добавил: «Может, чуть дольше. Это всё будет зависеть от партнёров». И я, кажется, теперь точно знаю, от каких. От бывших одноклассников и сопровождающих их женщин.