Убийц искали, но не нашли. Не там искали.
— Тогда смогла, — тёткин сожитель слегка подтолкнул её в спину. — И
сейчас смоги. Станет ей восемнадцать, и мы потеряем хату. — Его
голос звучал как-то буднично, спокойно, словно речь шла не о чужой
жизни, а о деле, которое просто должно быть сделано.
Но сам он явно спокоен не был. Черные узкие глаза лихорадочно
блестели и смотрели на меня с каким-то предвкушением. Ноздри
тонкого носа нервно раздувались, словно впитывая запах моего ужаса.
Сбитые на костяшках пальцы беспокойно шевелились.
Тётка шагнула ко мне.
«Экран» пошёл рябью и потемнел.
— Она всё равно подохнет. Не сегодня, так завтра, — раздался
низкий, мужской голос.
— Архимагистр! — возмущённо воскликнул девичий. — Мы вас на помощь
позвали. А вы! — Девушку-лекаря я помнила. Русые волосы,
заплетённые в косу и уложенные в узел, задорно вздёрнутый носик и
яркие серые глаза, когда она заходила в палату, казалось что вместе
с ней заглядывало солнышко.
Картинка прояснилась.
— Нельзя вылечить того, кто жить не хочет! — пророкотал, вваливаясь
в палату, пожилой мужчина. Запнулся об порожек, едва удержался от
падения, выровнялся и одарил меня суровым взглядом.
Таким Орэна я и увидела в первый раз: растрёпанные, седые волосы;
колючие серые глаза; насупленные широкие брови. Светло-салатовая
туника, надетая на голый торс, подчёркивала смуглость кожи и
демонстрировала вполне приличную мускулатуру. Форменные лекарские
брюки были ему малы и, обтягивая могучие бёдра, расходились от
колена прикольной юбочкой. Я не удержалась и хмыкнула.
— Смешно? — сердито поинтересовался он, но я уже потеряла интерес к
посетителям и, не ответив, отвернулась к окну.
— Нас учили... — Лекарь не теряла надежды пробудить явно спящую
совесть архимагистра.
— Плохо учили. — Обрезал мужчина и, подтаскивая стул к моей
кровати, приказал: — Идите, займитесь чем-нибудь. Дайте нам
пообщаться.
Девушка вспыхнула и, нерешительно потоптавшись на месте, вышла.
— Что скажешь, уморыш? — грузно усаживаясь на стул, спросил тот,
кого вызвали спасать меня. — Сдохнуть решила? Не дам!
Я с любопытством разглядывала себя, лежащую на кровати под тонким
одеялом. Да уж. От пышечки, попавшей в этот мир и служившей мишенью
для насмешек сокурсников, мало что осталось. Та, что упорно
отворачивалась от посетителя, напоминала куринные хребетики,
которые я прежде покупала на деньги от сданных бутылок. Землистая
кожа, запавшие глаза с синяками под ними, серые губы. Бррр.