— Похвально, Ани, очень.
— Спасибо, — усмехаюсь я. — Кстати, о работе и отдыхе. Ты же не случайно забрёл в кафе на 18-ой улице?
— Не случайно, — виновато щурится он. — Хотел снова тебя увидеть.
Я смущаюсь его прямого взгляда и, отвернувшись, тихо спрашиваю:
— Зачем?
— Брось, Ани, это же очевидно.
Очевидно. Более того, очевиднее, чем ты хочешь это показать, Оливер.
— Почему вы с Никлаусом не выносите друг друга? — спрашиваю я. — Вы же братья, живёте в одном доме, знаете один другого с детства.
— Именно поэтому, — усмехается он, а затем коротко, но серьёзно смотрит на меня: — Ты и сама должна помнить, что он из себя представляет.
— И он всегда был таким? Грубым и жестоким? Но почему?
— Мы серьёзно будем говорить о моём сводном брате? — весело взлетают его брови. — Лично мне интересней узнать тебя, Ани.
Я всматриваюсь в его профиль и пытаюсь понять, насколько он искренен. Понятно, почему Оливер не хочет говорить о Никлаусе, но вот действительно ли ему интересно узнать меня? Или это один из побочных эффектов необходимости общаться со мной?
Отворачиваюсь и выкладываю о себе всё, как есть:
— Терпеть не могу лжецов и манипуляторов, ненавижу сигаретный дым, алкоголь и громкую музыку. Я приверженец откровенности и честности, предпочитаю правду, красивой лжи. Но при этом не люблю, когда лезут в душу, потому сама стараюсь не лезть туда, куда не просят. Я работаю над тем, чтобы быть взаимной исключительно хорошему ко мне отношению, но выходит не всегда, да. Однажды, я пообещала себе никогда не давать себя в обиду и планирую держать слово до конца. Поэтому, Оливер, если ты играешь в игру Никлауса, то играй без меня. Договорились?
Я снова смотрю на парня, он глядит на дорогу и молчит. На его лице если и было удивление, то уже исчезло, уступив место раздумьям над чём-то из того, что было в моём монологе. Над чем?
Мгновение спустя Оливер чертыхается и сворачивает машину к обочине. Останавливает её и разворачивается корпусом ко мне:
— Он это начал, не я. А знаешь, почему?
— Почему? — спрашиваю я тихо.
— В этом Никлаус весь! — лихорадочно горят голубые глаза. — Он всегда так действует. Мне назло, понимаешь? Приглянулась пожарная машина в детском магазине? Так он будет хныкать, пока его мать не купит её именно ему. Упал с велосипеда, разодрал колено и получил сочувствие от родителей, он вернётся с улицы с синяком под глазом! Увлёкся игрой в регби, он сделает всё, чтобы стать капитаном команды! Мне продолжать, Ани?