Мой старший брат Джо вспоминает: когда ему было пять лет, по дороге на свой первый урок игры на скрипке он проходил мимо зоны, где нацисты держали французских пленников, которые занимались сбором мусора в нашем квартале. Вернувшись домой, он рассказал об этом маме, и тогда она велела ему в следующий раз сказать им: «Je suis américain. Vive la liberté»[1]. Потом мама стала оставлять для них у дверей дома еду и вещи, что они просили, хотя она не всегда могла выполнить их запросы, потому что заказывали даже радиоприемник.
Одно из самых стойких воспоминаний о моей матери – запах «Шанель № 5», а еще помню, как она разводила огонь для поддержания тепла и топила снег.
Нет никаких сомнений в том, что она была женщиной сильной, настоящим бойцом. Она отдалась всей своей душой и телом схватке, счастливый исход в которой был только один – выжить любой ценой. Однажды во время бомбардировок один смертельно пьяный поляк, из перемещенных лиц, ввалился к нам в дом. В его затуманенном мозгу, должно быть, родилась мысль, что мама одна, без мужчины, способного ее защитить, представляет собой легкую жертву, и он попытался ее изнасиловать. Он навалился на нее, но Алиса, собрав все свои силы, сумела его оттолкнуть. Это дало ей немного времени, и она сразу догадалась воспользоваться его явным опьянением, чтобы соблазнить его выпивкой.
Этот мужик уже так надрался, что даже не понял, что в бутылке – жидкость для натирания паркета. Он умер у нас в подвале. Алиса вытащила его за ноги по пандусу гаража и бросила недалеко от дома – в воронку от бомбы, полную снега. Много лет спустя я упомянула этот ужасный случай, и единственное, что она мне сказала в ответ: «Он это заслужил».
Во время войны ей в одиночку приходилось принимать самые тяжелые для любой матери решения. В 1944 году, когда русские подходили к городу, в дом явились немецкие офицеры с требованием отправить Джо в школу в Мейсене. Гитлер понимал, что, потеряв столько солдат в войне, необходимо обучать и воспитывать новое поколение, за которым будущее. Отказ отдать своего сына ради этой великой миссии влек за собой, как ей без всяких любезностей объяснили, лишение продуктовой карточки, без которой невозможно было прокормить троих детей. Не имея никакой возможности избежать этого, в 24-часовой срок Алиса была вынуждена отпустить старшего из своих детей.