С этими совами приволок мне ведро моркови, а я стала кормить лошадку. Кстати, ростом она тоже была высокой, под стать соседскому жеребцу. Только темперамент отличался.
- Сливка – мать Гаврана, коня его императорского величества, - парень махнул рукой в сторону черного чудовища. - Он раньше на ней ездил, пока юнцом был. Поэтому очень любит нашу старушку. И мы беспокоились, если она сдохнет, у нас могут быть проблемы.
- Разве можно наказывать за то, что кто-то стареет и умирает? – удивилась я. – Увы, старость неизбежна, как и тот факт, что мы все когда-то умрем.
- Да кто этих величеств знает, что у них на уме! – отмахнулся парень. – А вам придется на ней ехать, иначе вы до глубины души обидите старушку. Но предупреждаю сразу, что вперед на ней вам не вырваться. Будете точно в хвосте плестись.
- Это волнует меня меньше всего! – заверила я парнишку.
- Отлично, - он кивнул мне, соглашаясь, и вывел лошадку для того, чтобы надеть седло. Ее сынок Гавран тут же заржал и вытянул морду в сторону матери. Она ему ответила тихим ржанием тоже. Вот никогда не думала, что у лошадей могут сохранятся родственные чувства.
Когда я подошла к осёдланной лошади, чтобы забраться на нее, меня охватил ужас. Животное было очень высоким. Другой пенсионер, на котором я фотографировалась и на которого залазила с телеги, был в холке примерно с меня ростом. А Сливка возвышалась примерно на голову выше. И это еще не считая изящной головы на длинной шее. Я измерила ее долгим взглядом и тяжело вздохнула:
- Сливушка, как же я на тебе поеду, если даже сесть не знаю как?
Ванко тут же подскочил со словами:
- Леди, я вам помогу! – и склонился рядом со стременем, сложив руки «стульчиком», чтобы я на них наступила, когда буду забираться в седло.
Да только малец был мелким и хрупким. Я просто побоялась, что его руки не выдержат и разомкнуться под моим весом. Наверное, я была не права. И помощник конюха это делал не в первый раз. Но все же было страшно.
Вдруг лошадь всхрапнула и легонько толкнула меня мордой. И я, неожиданно для себя, почувствовала, что она не очередную морковку просит. А удивленно косит лиловым глазом, не понимая, почему я на нее не сажусь. Это знание пришло откуда-то из глубин.
- Милая, ты такая высокая, что я просто боюсь! – я прижалась к склоненной голове и прошептала признание ей на ухо.