Обычный вопрос царапает еще незатянувшуюся рану. Он ждал меня после обеда. Сейчас бы проснулся с Жанчиком, выпили бы кофе вместе.
А может быть даже сели бы завтракать. Ярко представляю, как на кухню к полюбовникам вышли бы мои дети.
Глухая ярость, смешанная в крепко-взбитый коктейль с горькой болью на миг меня слепят, мешают дышать.
Я часто моргаю, чтоб прогнать из глаз ненужные сейчас слезы.
Суечусь на кухне, как делала бы в любой другой день. С той лишь разницей, что руки у меня дрожат. Я несколько раз хожу к холодильнику, открываю его и не могу вспомнить, что я хотела там достать. Пока после третьего раза такого разглядывания внутренностей холодильника, вспоминаю, что вообще-то мне нужно было взять в нем молоко. Забываю, где взять ложки. И ставлю пустые тарелки на стол.
Даже Софийка замечает, что со мной что-то не так:
– Ты не выспалась, да? Мам? Рано встала, чтоб пораньше приехать? Давай я накрою сама на стол.
– А? Да, – отвечаю рассеянно, – Да.
И в этот момент каким-то шестым чувством слышу, как в нашей спальне срабатывает будильник, заведенный мужем.
По всем законом физики, я не могу его слышать: слишком далеко, двери закрыты. Но я знаю, что он звонит в эту самую минуту. И это значит, что через несколько минут Сережа спустится на кухню.
Все нервы внутри меня натягиваются в струны. Готовые рваться или стонать от того, что их задевают.
Но сегодня время на моей стороне.
Мне не нужно разговаривать с мужем, потому что к десяти надо везти Марка в бассейн, а Соню к одиннадцати-тридцати в театральную студию.
Так что у меня получается избежать разговора с Сережей. Я болтаю с детьми, рассказываю, как я хорошо отдохнула и как я скучала.
Одновременно прикидываю видели ли мои дети любовницу мужа, хватило ли у него наглости и дури, чтобы их познакомить. После того, как он открылся мне с новой стороны, я уже ни в чем не могу быть уверена.
Сережа, спустившись, буркнул: «Доброе утро!» ни к кому конкретно не обращаясь, да еще с таким видом, чтобы у окружающих не осталось никаких сомнений – утро сегодня недоброе.
То, что я никуда не уехала, он никак не прокомментировал, считая, видимо, что это закономерно.
Сидел с отсутствующим видом, пока мы с детьми завтракали на кухне, но вышел в коридор, окинуть нас взглядом и сказать: