“С кувшинками пруд…”
Воткнул в конец троеточие, чтоб получилось многозначительнее и
поэтичнее. Тут же возле сообщения появились парные галочки:
Моника: ???
Я: ну, мы ж тут с тобой стишок экспромтом складываем, давай,
с тебя новая строка
М: Гарик, я буду у тебя через пятнадцать минут.
М: Готовься.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Очень уж
угрожающий тон получился у второго сообщения. Ненамеренно, конечно,
и все же.
(совсем как у старика Брэдбери. ЧТО-ТО СТРАШНОЕ ГРЯДЕТ. и
никуда не спрятаться, не скрыться)
Прятаться не в моем стиле. Я даже во время редких каток в кс не
любил по укрытиям кемперить. Лучше честно получить свою пулю в лоб
из калаша и откисать в песочке на “дасте” остаток раунда. К тому же
я добился того, чего хотел — вывел ее на конкретику.
Отметил эту маленькую победу и направился в душ. Перед столь…
взыскательной дамой нельзя выглядеть страхуебищем, Гару и без того
не тянет на здоровую человеческую особь.
К тому моменту, как я привел себя в относительно живое
состояние, отведенные пятнадцать минут истекли. Только стрелка
часов переползла на отметку “половина девятого утра”, как раздался
стук в дверь.
Поразительная (и несколько криповая) пунктуальность.
Открыл дверь и… несколько обомлел. Я уже давно понял, что Моника
в курсе, какое впечатление производит на людей, и пускает это
оружие в ход при любом удобном случае. А иногда и без него. Но
сегодня она превзошла саму себя. Вместо школьной формы или обычной
белой безрукавки с джинсами на ней было длинное платье приятного
кремового цвета, перетянутое на талии пояском. Не то чтобы я был
большим ценителем моды, но сразу было понятно — сшили это платье не
в подвале за углом, а в модном доме. И обошлось оно, скорее всего,
минимум в половину моей зарплаты. Зато на Монике выглядело
сногсшибательно.
(да на ней даже строительный комбез шикарно смотрелся бы.
это свойство человека, а не одежды)
Довершали образ лаковая сумочка, перекинутая через плечо, и
босоножки. Правильный выбор. В прошлый раз, когда она нацепила
каблуки, потом пришлось об этом жалеть.
— Доброе утро! Надо же, Гарик, ты одет, — удивилась она.
Я поднял бровь.
— Привычку шататься по дому голым я оставил в семь лет, когда
случайно упал на растущий в гостиной мамин кактус, поэтому да,
одет. А что?
Она хихикнула. Понятно, значит, детские и вообще в целом
человеческие страдания ее забавляют. Что ж, не могу сказать, что
сильно удивлен, но мысленную пометку сделать будет не лишним.