– Возмездие же никак не защищает? – спросил Гарри то, что ему не
давало покоя.
Да, мама убила Волдеморта своим последним заклятием. Но почему
выжил сам Гарри?
– Нет, – подтвердила его сомнения профессор Бабблинг. – Кроме
того, от Авады Кедавры невозможно защититься. Спрятаться за
препятствием – да, если успеете. Увернуться – с изрядной долей
удачи и умения, скорее надо филигранно владеть аппарацией и уйти
действительно далеко. Транфигурация – может быть, для мастера,
который может оживить что-то типа этих доспехов и вовремя убрать
магию, превращая их во всё то же неживое препятствие. Остальное
бесполезно.
– Почему тогда ей никто не пользуется? – не мог не спросить
Гарри. Если есть такое универсальное заклятье, убивающее ближнего
своего? Маги оставались людьми, в конце концов, и простой страх
перед законом их бы остановил.
– Авада Кедавра – заклятье, от которого никто не может
защититься, – просто ответила преподаватель Древних Рун.
Гарри почувствовал от этих слов, от этого тона, от какого-то
глубинного понимания ей слов его мгновенно охватил холод, будто
чьё-то ледяное – смертельное – дыхание коснулось его затылка,
окатило его с головы до кончиков пальцев ног. Знакомое чувство,
когда оказываешься в двухста метрах над землёй. И в следующий
момент нечто отпустило, и его мгновенно бросило в жар, он буквально
чувствовал, как течёт его кровь – жизнь – обратной хладу
волной.
Никто не может защититься от Авады Кедавры.
В первую очередь тот, кто его произносит.
И все демоны его побери, Гарри никогда не хотел знать, что с
происходит с таким человек, в какую мерзость он по своей воли себя
корёжит, и что сотворил с собой Волдеморт, разбрасывающийся этим
заклинанием направо и налево.
И нет, ему не было нисколько жаль тёмного мага. С чего бы? Идиот
сам выбрал свой путь.
– Не стойте, мистер Поттер, – печально улыбнулась профессор
Бабблинг, видя, что его накрыло осознание, – иначе мы рискуем
опоздать на обед. Поверьте, сейчас он вам точно нужен. Горячая еда
и отдых.
* * *
Отдых? Ха, кто бы его ему дал.
– Гарри Джеймс Поттер! – разъярённой фурией и богиней Фемидой
нависла над мальчиком Гермиона.
Интересно, она действительно думала, что выглядит хоть
сколько-нибудь страшно и грозно? Ха. Ха. Ха. Несколько минут назад,
когда он осознал Аваду Кедавру – вот это был чистый,
дистиллированный ужас. Воистину прикосновение смерти, такое
опасно-знакомое… Гермиона на фоне этого выглядела где-то между
надутым хомячком и грозным котёнком.