Ни шанса. Я даже не стал канючить, что я женился только пару дней назад: «Ну вы, мол, должны понимать, пацаны…» – хотел, но не стал. И бесполезно, и стыдно. Но тут, должно быть ассоциативно, я вспомнил о тещином гостинце:
– Так я ж не за так. С меня пляшка вашему столу! – я вынул бутылку.
– Водяра?! Вот это да, это подогрев! Давай земеля, лезь кемарь>17, считай часик у тебя есть, – обрадовались парни, видно их выпивку давно отмели>18 оголтелые.
– С нами буханешь? – напрасный вопрос.
В одно движение я оказался наверху. Последнее, что слышал:
– Ты можешь сообщить бригадиру, чтобы он с той стороны поезда закрыл наш вагон? Мы туда уже не пройдем, а я боюсь, что они рано или поздно ломанутся к гражданским в соседние вагоны. И тогда будет полный пиздец! – это наверное кто-то из офицеров нашему проводнику. И снизу только последние слова, но тихо:
– …это бакланье>19… …беспредельщики… …уроем в части… …да мы....
Оглушительная тишина. Я проснулся, проснулся, наверное, от этой тишины. Вынырнул. Потом пришли звуки, обычные звуки ночного полустанка: гудки, отдаленные голоса селекторной связи, шипение воздуха из пневмошлангов. Я люблю эти звуки, они для меня очень уютные – дорога. Постепенно приходя в себя, начинал соображать, кто я, с «где я» получалось хуже – ну не может сто человек спать не дыша, тишина в вагоне была мертвая. Сюрреализм какой-то. Я повернулся и свесил голову, в неясном свете полустаночных фонарей увидел пустой вагон, абсолютно. В вагоне не было ни одного человека, кроме меня.
– Пиздец! Я дезертир, отстал от своей команды, – подумал я спокойно, паника пробиралась в мой организм сквозь сон, медленно и нестрашно.
И тут вдруг вагон начал наполняться новыми звуками. Сразу, резко, много и шумно. В вагон вваливалась толпа, она шутила, смеялась, но очень нервно, смех был чересчур громким, дерганым. Свесившись в проход, я, молча, смотрел на входящих. И вот первые увидели почти под потолком вагона мою голову. Первые смеяться тут же перестали, в их глазах испуг, они остановились. Сзади продолжали напирать и шуметь, постепенно все больше людей понимали, что впереди что-то не в порядке. Ко мне ближе, чем на ширину купе, никто не смел приблизиться. Сквозь толпу пробился в испуге наш капитан:
– А ты кто, боец?
– Руденко.
– Из какой команды?