Что ж, придется работать с тем, что есть.
— Совсем забыл спросить, — я взлохматил волосы, — а что с того,
что я развеял души голыми руками? У меня тогда кожа волдырями
пошла.
— Но когда ты у меня сидел, твои ладони были чистыми.
— И что это значит?
— Думаю, со временем ты это узнаешь, — скупо улыбнулся Еремей и
резко захлопнул книгу.
— Почему эту магию бабка назвала “проклятой”?
— Потому она близка к смерти, а это очень пугает людей. Ты,
считай, теперь накрепко с ней связан. Тебя будут бояться, — Еремей
снял очки и потер лицо. — Иди уже, я очень устал.
— И последний вопрос. Как мне вернуться с Изнанки, если я опять
там окажусь?
— Ты сам должен найти путь домой.
Я застыл от его слов, не сразу сообразив, что он сказал. Но
затем развернулся на пятках и вышел под серое небо. Дождь сразу же
щедро насыпал мне за воротник холодной воды.
Встряхнувшись и запахнув плотнее куртку, я побрел в сторону
дома. Каждое мгновение мне казалось, что я вот-вот почувствую
чью-то смерть, но ощущал лишь капли воды на лице и ледяной
ветер.
Так, погруженный в собственные мысли, я вдруг понял, что
оказался возле столба с названием нашей деревни.
Как я сюда попал? Я же шел все время прямо, никуда не
сворачивая.
Вместо ответа на мой немой вопрос я снова увидел легкую
тень.
— Ольга Игнатьевна? — зачем-то вслух спросил я.
—... ох, мать-перемать! — раздалось в тишине.
— Ольга Игнатьевна! Что вас здесь держит?
—... ох, мать-перемать!
— Других фраз, как я понимаю, ты не знаешь? Как сказал Еремей?
Как лампочка в голове?
Я подошел к тому месту, где призрак Ольги Игнатьевны пропадает.
Мне отчего-то мерещился ее красный платок, а может быть, это была
кровь на белом снегу?
Прикрыв глаза, я сосредоточился и постарался вспомнить. Перед
внутренним взором медленно проступали очертания черных скал,
деревьев и уже знакомая вереница полупрозрачных образов.
Среди них я постарался найти неизвестную мне Ольгу. Которая из
всех — нужная мне душа?
Не успел толком ничего рассмотреть, как вдруг стало тяжело
дышать. На грудь опустилась каменная плита, выдавив последний
кислород из легких. Внутренности сковало льдом, а вслед за этим
ударила гвоздем в висок острая боль.
“Платок мой, платочек! Забыла его Вере вернуть! А это же ее
любимый! Верни! Верни!” — свистящий шепот наждачкой прошелся по
нервам.